1 year ago
41
Многие слышали, что в России выносят около 1% оправдательных приговоров. Но такой «мягкости» нет уже давно: ближе всего к этой отметке российские суды были в 2011 году, с тех пор доля оправданий сократилась в несколько раз. Сегодня на такой исход может рассчитывать только 1 человек из 670 (0,15%). «Палочная система» доходит до абсурда: под оправдания даже выделяются отдельные судьи. Аналитик «Команды против пыток» Елена Юришина рассказывает, с чем связан обвинительный уклон российской судебной системы и какие есть исключения из этого правила.
Фото: EPA-EFE / YURI KOCHETKOV. Этот текст изначально опубликован нашими партнерами из проекта «Если быть точным».
Только 0,15% осужденных получают оправдательный приговор
В середине апреля Судебный департамент при ВС РФ опубликовал статистику за 2022 год. Из нее следует, что в суде только один человек из 676 имеет шансы на оправдательный приговор. И это даже не 1%, а всего лишь 0,15% от всех подсудимых. 80% оставшихся фигурантов переходят в разряд осужденных.
Что происходит с остальными 20%? Судебный процесс не всегда заканчивается приговором. Второй по распространенности исход слушания — это прекращение дела без вынесения приговора (например, по истечению сроков давности, в случае смерти подсудимого, примирения с потерпевшим и так далее). Только незначительная доля решений приходится на реабилитирующие основания для прекращения (0,13%).
Еще около 1% судебных исходов приходится на два процессуальных акта: применение к подсудимому принудительных мер медицинского характера — если у него диагностированы психические расстройства, требующие лечения, или преступление совершено в состоянии невменяемости; возвращение дела прокурору для устранения различных недостатков, перечисленных в УПК: в этом случае дело вполне может вновь оказаться в суде.
Доля осужденных за последние 15 лет медленно, но верно растет, а оправданных — уменьшается. При этом в абсолютных цифрах число лиц, суммарно прошедших через суд за год, за 15 лет уменьшилось сразу на 40%. Ближе всего к 1% российские суды были в далеком 2011 году: тогда процент оправданных составил 0,81.
Однако в некоторых случаях вероятность получить оправдательный приговор значительно выше. Чаще всего оправдывают чиновников и силовиков
Среди пяти статей с самой большой долей оправданий и прекращений по реабилитирующим основаниям как минимум три — статьи, фигурантами которых являются чиновники или сотрудники силовых структур.
По статье 286 УК — лидеру рейтинга — рассматривают дела в отношении должностных лиц. Спектр наказуемых деяний может быть самым разным: от взяток, растрат и нарушений при организации работ за счет бюджета до применения насилия и пыток в колониях.
В общем объеме рассматриваемых судами дел (в среднем — 1 млн ежегодно) приговоры по этой статье штучны. Однако они особенно важны, ведь подсудимыми являются те, кому государство предоставило особый статус и полномочия, на фоне которых рядовые граждане бессильны. Как раз по таким делам, где фигурантами для государства выступают «свои», судебная система особенно лояльна.
Чаще всего по самой тяжелой, третьей, части статьи 286 наказывают военнослужащих (46% осужденных в 2021–2022 годах, портрет оправданных нам неизвестен) и силовиков: следователей, прокуроров и других сотрудников правоохранительных органов (44%). Это позволяет нам утверждать, что статья с самым высоким уровнем оправданий — профильно «силовая».
Впрочем, даже по отношению к представителям государства судебная машина в последние годы более жестока: по самой суровой норме — пункту «в», предусматривающему наступление тяжких последствий, — проявляется та же тенденция на сокращение оправданий. Доля положительных исходов последние четыре года постепенно снижается — с 12% в 2019-м до 5% в 2022-м.
Зато всё чаще осужденные участники военных действий в Украине освобождаются от ответственности, а подследственные уходят от преследования по уважительным, с точки зрения государства, причинам. Несколько лет назад такой поворот невозможно было себе представить. Мы видим формирование новых привилегированных групп — людей, к которым система особенно лояльна.
Присяжные оправдывают в 100 раз чаще, чем судьи
Второй случай, когда шанс на положительный исход выше, — это суд присяжных. В современной России суды присяжных появились в 1991 году — сначала с принятием поправок в Конституцию СССР 1978 года, а позже — с введением нового Основного закона. По ряду преступлений подозреваемый может ходатайствовать о рассмотрении его дела коллегией непрофессиональных заседателей. С недавнего времени суд присяжных доступен всем — и женщинам, и иногда даже несовершеннолетним.
Такая форма слушания дела распространялась в России постепенно: с момента появления этого института в современной истории и до полного охвата всех регионов прошло почти 20 лет. Последним регионом, где появились такие суды, в 2010 году стала Чеченская республика. „
В 2018 году суды присяжных были реформированы: присяжным стал подсуден более широкий перечень преступлений, а число рассматриваемых ими дел стало расти.
Российская статистика показывает, что при участии присяжных уровень оправдания в первой инстанции оказывается в сто раз выше обычного. Этот феномен, хотя и не в такой сильной форме, характерен и для других стран: например, в США и Аргентине присяжные тоже чаще, чем судьи, выносят оправдательные приговоры. Такое различие может быть вызвано склонностью присяжных больше руководствоваться ценностями, настроениями и представлениями, сложившимися в обществе, нежели формальными правовыми нормами.
Впрочем, в России «избыточно мягкие» приговоры присяжных гораздо чаще отменяют в апелляции. Научный сотрудник Института проблем правоприменения Екатерина Ходжаева подсчитала, что в 2022 году соотношение отмененных оправдательных вердиктов к вынесенным составляло 61% (против 35% — по всем остальным приговорам). „
Вышестоящие суды всё еще отменяют три оправдательных приговора из пяти. Например, в Испании уровень таких отмен минимум в шесть раз ниже и не превышает 10%.
Чаще всего в качестве оснований для отмены российские суды указывают формальные нарушения, а представители государства используют самые разные стратегии для недопущения оправдания.
Более того, если присяжные выносят обвинительный вердикт, профессиональные судьи назначают наказание существенно выше, чем если бы дело рассматривалось без присяжных. Система как бы посылает сигнал другим потенциальным подсудимым, что присяжные в нынешней судебной инфраструктуре не очень приветствуются. Только половина «частных» дел доходит до приговора
Третий случай с более высокой долей оправданий — упрощенное производство по делам частного обвинения. Здесь наблюдается самая низкая вероятность осуждения: в 2022 году меньше половины фигурантов получили приговор с наказанием.
Это происходит потому, что часть дел частного обвинения проходит без государственного сопровождения. Например, если потерпевший считает, что его оклеветали, и он наверняка знает, кто это сделал, можно обратиться в мировой суд напрямую, самостоятельно сформировать доказательную базу и выступить обвинителем в процессе.
В таком случае гласному разбирательству не предшествует отработанная механика подготовки дела к судебной стадии. С одной стороны, возможности обвинения у обычного гражданина сильно ниже, чем у государственной машины, для которой производство уголовных дел поставлено на поток; с другой — сбор обвинительной фактуры руками непрофессионала увеличивает риск ошибки (например, если лицо ошиблось с виновным или не смогло доказать наличие состава преступления). Всё это повышает вероятность оправдательного приговора.
Несмотря на то что доля осуждений по таким преступлениям за последние полтора десятилетия выросла примерно вдвое, институт частного обвинения используется всё реже: в абсолютных цифрах прошедших через суд с годами стало меньше в 15 раз. К тому же в двух из трех случаев дело частного обвинения приходит в суд не напрямую от потерпевшего, а вместе с обвинительным заключением из правоохранительных органов. Тогда картина сильно меняется: осуждений становится в два раза больше, а оправданий — в десятки раз меньше.
Сегодня в России в порядке частного обвинения можно рассмотреть всего три состава: причинение легкого вреда здоровью без отягчающих обстоятельств (ч. 1 ст. 115 УК РФ), клевета без отягчающих обстоятельств (ч. 1 ст. 128.1 УК РФ) и повторное нанесение побоев (ст. 116.1 К РФ). При этом в случае, когда потерпевший пытается доказать перед судом наличие клеветы в свой адрес, вероятность положительного для подсудимого исхода возрастает в разы — вероятно, потому, что доказать клеветнический характер сказанных слов сильно сложнее, чем продемонстрировать наличие синяков, и число прекращений дел по реабилитирующим основаниям это косвенно подтверждает.
Институт проблем правоприменения объясняет, что суд, вынося оправдательный приговор по делам частного обвинения, «не создает «отрицательную палку» для правоохранителей», — и это показывает фундаментальную роль целевых показателей для организации правоохранительной и судебной работы. Почему государство не заинтересовано в оправдании
Из анализа статистики по судам присяжных и частному обвинению можно сделать такой вывод: чем меньше государство задействовано в уголовном судопроизводстве, тем выше у подсудимого шансы получить оправдательный приговор или реабилитирующее прекращение.
В случае с судом присяжных роль государства снижается на этапе принятия финального решения: профессиональный судья при вынесении приговора будет скован вердиктом коллегии заседателей, определяющей судьбу дела. В случае же с частным обвинением государство отсутствует на другом конце процесса: суду зачастую не предшествует огромная работа следственных органов по сбору условной «папки» с делом.
Во всех остальных случаях, когда траектория дела задается исключительно агентами государства, оправдание статистически и практически является необъяснимой аномалией, примеры которой можно сосчитать по пальцам. Почему так происходит?
В странах с уголовным процессом, исторически близким к российскому, ситуация примерно схожая. По данным Евростата за 2020 год, соотношение осужденных (convicted) и невиновных (acquitted) в Испании составило 89,5% и 10,5%, во Франции — 95,1% и 4,9%, в Германии — 96,1% и 3,9%, соответственно. Эти цифры существенно выше российских, но всё-таки доля невиновных тоже не превышает 5%.
Федеральное статистическое агентство Германии дает более подробные сведения: „
в 2017 году из почти 700 тысяч поступивших в суд дел только 557 тысяч закончились осуждением. Это примерно те же 80% негативных исходов, что производят и суды в России.
Объяснить российский уголовный процесс и его логику проще всего через систему фильтров, через которые проходит дело от момента, когда о преступлении становится известно, до окончательного приговора.
Такие фильтры в России подробно описывал Институт проблем правоприменения в своей флагманской работе по социологии права. Ее авторы отталкивались от методологии ООН, которая позволяет оценивать правоохранительную работу государств через соотношение числовых показателей на разных этапах — от сообщения о преступлении до приговора суда. И чем больше такая воронка отсева, тем более либеральной считается национальная система юстиции.
На примере статистики из разных источников за 2014 год авторы показывают, что из почти 30 млн обращений граждан было зарегистрировано лишь 12,4 млн сообщений о преступлении, из них чуть более 2 млн стали уголовными делами. Около 900 тысяч дел было передано прокурору, 871 тысяча попала в суд. Получается, что каждый этап работает на то, чтобы в суд заведомо уходили только те дела, вероятность осуждения по которым максимально велика: система формирует «беспроигрышные папки». Вместе с тем заведомо невиновные просто не доходят до суда.
Но сама по себе такая система фильтров и доля оправдательных приговоров — не самый важный показатель. Если цель этой воронки — наказать виновных и отсеять тем или иным способом невиновных, даже самый низкий процент оправдательных приговоров может быть нормальным.
Однако у российской системы есть всем известная специфика: влияние «палок» и институциональной близости разных правоохранительных органов, вместе работающих над судебным «успехом» дела, слишком велико, чтобы рассчитывать на внезапный эксцесс на последнем этапе. Если при наличии такого количества фильтров в суде происходит оправдание, то — с позиции обывателя — это будто бы свидетельствует о нежизнеспособности системы, ее чрезмерной тяжести и неспособности вовремя нащупывать ошибки. А с позиции сурового начальства падение показателей или оправдательный приговор служат сигналом к тому, что кто-то плохо сработал и что где-то будут разборки и взыскания. Получается, что в России система борется с оправданиями на каждом этапе воронки, потому что обвинительный приговор — это показатель эффективности работы правоохранительных органов.
Когда методом дисциплины и оценки эффективности выступает количество, неизбежно пострадает качество. Страх перед оправданием может доходить до абсурда: несколько лет назад исследователи находили свидетельства того, что под оправдания в судах выделяются отдельные судьи, а на местах для отказа в суде от обвинения был необходим коллективный брейншторм представителей Следственного комитета, прокуратуры и МВД — самостоятельно и без согласования гособвинитель отозвать обвинение не мог.
Многие страны ведут официальный учет дел, публикуют открытую судебную и правоохранительную статистику. Схожесть цифр обвинений и оправданий достигается за счет той же фильтрации на разных стадиях процесса, но, в отличие от России, движет ей не логика построения беспроигрышного дела, а соображения более гуманного характера — преследование виновных и защита потерпевших.
