1 year ago
44
«Я была дома, ничего не предвещало беды, сидела спокойно. Потом слышу какой-то гул, похожий на звук самолета, он начал нарастать с такой силой, как будто вот прямо возле дома сейчас он приземлится. Потом — резкий хлопок, толчок. Увидела будто фонтан из земли и камней, потом уже поняла, что это глина разлетелась от взрыва, — взволнованно рассказывает мне Татьяна, жительница небольшого города Киреевск в Тульской области о том дне, когда беспилотник упал на ее улицу. — Сначала было такое шоковое состояние. Ударная волна прошла через наш подвал в доме. Дети бились чуть ли не в истерике, я их успокоила и пошла смотреть, что произошло вообще. Вышла и увидела только разрушенные дома: где крыши [сорваны], у кого окна выбиты, у кого наличники сломаны. Потом уже народ повалил через оторванный забор, и все увидели воронку. Ну, все всё поняли сразу. Посмотрели на пятиэтажку, метров за 500 она от нас, — а там все окна выбиты ударной волной. Ну а потом уже тут сирены загудели, приехали люди, и всё оцепили».
Взрыв в Киреевске, находящемся в 40 минутах езды от Тулы, прогремел 26 марта, в выходной день. В воздухе взорвался украинский беспилотник «Стриж», его осколки разлетелись по улицам. Куда летел «Стриж», до сих пор неясно: тульская ПВО сбила его над частными домами, стоящими почти в самом центре города, на улице Дорожников.
Сегодня, когда чуть не каждую неделю беспилотники взрываются уже и на улицах Москвы, у многих россиян появилась возможность под новым углом посмотреть на «СВО» и осмыслить происходящее. У жителей Киреевска на это осмысление было два месяца. Корреспондентка «Новой газеты Европа» отправилась в маленький городок в Тульской области, чтобы узнать, к каким выводам пришли за это время его жители и как изменилась их жизнь.
Фото: «Новая газета Европа». «Наконец-то нам сделали дорогу»
В эпицентре взрыва оказались дома №29 и №31 по улице Дорожников. «В кратчайшие сроки необходимо провести обследование поврежденных жилых помещений и определить целесообразность и возможность восстановления домов», — заявил губернатор Дюмин, и в тот же день в Киреевск отправились сотрудники Минобороны и Следственного комитета, которые опрашивали местных жителей.
В доме №31 жила семья Гавриковых. Когда произошел взрыв, Павел Гавриков и его 17-летняя девушка были дома. Оба получили черепно-мозговые травмы и множественные порезы от стекол. „
Когда я приезжаю в Киреевск спустя несколько недель после взрыва, этот дом так и стоит: с разрушенными стенами, выбитыми окнами и помятой крышей.
Правда, от любопытных его закрыли забором, за который не так просто заглянуть.
В соседнем с ними доме №29 жила пожилая пара Ярмоновых — Анатолий и Нина. Их деревянный дом почти полностью сложился, а на месте огорода образовалась воронка. Как рассказывают соседи, на Дорожников у пенсионеров находилась дача и их в тот момент там не было, поэтому от взрыва они не пострадали.
Дома улице Дорожников №29 и №31, которые больше всего пострадали от взрыва. Фото: «Новая газета Европа». Еще в прошлом году в Тульской области после введения «режима повышенной готовности» по распоряжению Владимира Путина создали оперативный штаб, который возглавил губернатор Дюмин. По его задумке, штаб должен отвечать за безопасность в регионе — но беспилотники так и продолжали прилетать, а местное руководство не предпринимало каких-либо заметных защитных мер. Губернатор же не устает повторять, что «оперативная обстановка в регионе стабильная и находится на постоянном контроле».
Тем не менее, на взрыв в Киреевске местная администрация отреагировала быстро: уже через несколько недель ничего в городе не напоминает об украинском беспилотнике. «[Пострадавшим] денежные сертификаты выдали, практически все — на приобретение нового жилья, кроме одного дома, где сейчас как раз ремонтом занимаются. После этого нам наконец-то делают дорогу. У нас тут вообще не было никогда дороги, а вот после этого случая ее начали делать», — рассказывает Татьяна. „
Дом Татьяны тоже находится на улице Дорожников, недалеко от места, куда упал «Стриж», но он почти не пострадал: взрывная волна сорвала только навес с беседки около него.
Когда я приехала в Киреевск, ни Гавриковых, ни Ярмоновых в обрушившихся домах не было. Меньше чем через неделю со дня взрыва обе семьи получили денежные сертификаты на покупку жилья, о чем отчиталась местная общественно-политическая газета «Маяк». Позже Гавриковы, правда, заявили, что им выплатили почти в два раза меньше стоимости разрушенного дома. Как рассказал Павел, его семья собиралась продавать дом, и перед продажей его оценили в 9 миллионов рублей, но данные не были задокументированы: «Приходится искать чеки абсолютно на всё. Самое обидное, что не можем найти на крышу, а ведь она нам обошлась очень дорого. Бассейн, теплицы… Приходится доказывать каждую постройку, каждую вещь».
Со мной Павел разговаривать о пережитой потере не захотел.
В заметке «Маяка» о вручении сертификатов семье Ярмоновых говорится, что они вырастили и воспитали двоих сыновей, один из которых сейчас служит в 106-й дивизии ВДВ и участвует в «спецоперации» с самого ее начала. Как сказали журналистам сами пострадавшие пенсионеры, они «больше волнуются не за свой разрушенный дом, а за сына, который сейчас защищает рубежи нашей страны». К заметке приложена и фотография из Киреевской администрации, на ней та самая пожилая пара Ярмоновых — седой сутулящийся мужчина и невысокая женщина.
Мне удалось найти страничку в социальной сети и телефон Нины Ярмоновой. Я позвонила, чтобы узнать побольше о том, как сейчас живет их семья. Женщина подняла трубку, но разговаривать со мной отказалась.
Тогда про сына Ярмоновых, который ушел на войну, я расспросила их соседей. Татьяна, которая живет недалеко от дома пострадавшей семьи, говорит, что в последнее время видела здесь только самих пенсионеров, хотя раньше сыновья часто приезжали к ним. Впрочем, такая ситуация в Киреевске, видимо, не у одних Ярмоновых. «Я не то чтобы отрицательно отношусь к СВО… — говорит мне Татьяна. — Ну, мне не очень это всё нравится. У знакомых забрали многих молодых ребят. Я приезжала к папе на кладбище и видела, что там уже двое ребят похоронены: один — двухтысячного года, другой — семьдесят девятого. Два брата. Это не очень хорошо, думаю». Батальон «Левша» и мобилизованный город
Киреевск стоит на небольшом холме в очень живописном районе — рядом и большие поля, и реки, и озера. Среди частных домов с огородами торчат три одинаковые «хрущевки» на улице Горняков — это самые высокие дома в городе, которые и пострадали от взрыва.
По дороге из Тулы в Киреевск попадается много кладбищ и вывесок ритуальных агентств — похоронный бизнес, похоже, тут градообразующий. Где-то на полпути нам встречается микроавтобус, в котором продаются флаги: тут и российский флаг, и флаг СССР, и Z-символика, и знамена советской армии. Как рассказывает мне Кристина, выросшая в Киреевске, молодежь оттуда в основном уезжает в Тулу, но «когда появляются дети, то люди возвращаются обратно», чтобы «жить тут с семьей».
Центр Киреевска — небольшая площадь, на которой привычно притулились местный ДК и памятник Ленину. В ДК есть кинотеатр и различные кружки для школьников. На площади перед ним прогуливаются мамы с маленькими детьми, отдыхают на лавочках пенсионеры. В день, когда я приехала в город, тут же на площади играли в мяч несколько мальчиков, которым на вид было не больше 12 лет. Один из них во время игры как бы в шутку кричал «За Донбасс!» — и эти восклицания были почти единственным, что напоминало о продолжающейся «спецоперации», которая принесла в город разрушения.
Центр Киреевска. Фото: «Новая газета Европа». «После падения дрона первые сутки был ажиотаж на заправках, была легкая паника, — рассказывает мне Иван, сотрудник небольшой кофейни рядом с центром города. — Не то чтобы люди носились, сходили с ума, но когда я заехал на заправку, то увидел там очень много машин. Я объехал три заправки, везде было много народу, поэтому плюнул на всё это и подумал, что заправлюсь как-нибудь потом. Больше я ничего особенного не замечал. Какое-то время люди обсуждали, что это было, что дрон летел до Тулы и не долетел, но сейчас обстановка достаточно спокойная. Люди живут, ходят на работу».
На небольшом, окруженном колючей проволокой кирпичном здании напротив киреевского МФЦ прикреплена табличка с надписью: «Укрытие». Это — местный спецприемник. Раньше тут висели фотографии разыскиваемых людей, но сейчас осталась только надпись: «Разыскиваются».
В самом здании МФЦ располагается пункт помощи российским военным из 106 дивизии ВДВ, где служит большинство мужчин, мобилизованных из Киреевского района. Внутри — множество объявлений о записи на контрактную службу в российской армии и сине-зеленый флаг «За ВДВ». Ну а снаружи ничего не указывает на то, где именно находится пункт помощи военным. Чтобы найти этот пункт, нужно позвонить по личным номерам волонтеров фонда «Батальон “Левша”».
Я позвонила, и меня встретила Евгения — молодая девушка, которая руководит фондом. Она рассказала, что они собирают не только продукты, но и покупают тепловизоры и рации воюющим в Украине десантникам. «Нужно много помощи. На тепловизоры и рации мы собираем деньги и покупаем сами, один тепловизор стоит около 60 тысяч рублей — и это самый дешевый», — буднично сообщила она мне, словно закупка тепловизоров для воюющих земляков — дело, которому ее учили с детсада.
Муж Евгении сам сейчас находится в Украине — он был мобилизован осенью прошлого года. Организацию «Батальон “Левша”» она создала не так давно, только в апреле. Именно тогда, рассказывает она, появилось желание помогать: мобилизация затронула многие киреевские семьи. „
«У многих с работы коллег забрали, у многих — и мужей, и братьев мобилизовали. Вот у моих знакомых тоже мужей забрали», — вздыхает Татьяна.
«Одного из моих одногруппников мобилизовали. Я сильно за него переживаю, мы с ним недавно созванивались. И из наших посетителей кофейни тоже есть те, кто сейчас на СВО», — подтверждает Иван, работающий в кофейне. О фонде «Батальон “Левша”», который поддерживает мобилизованных, он не знает, но говорит, что всё равно старается помогать киреевцам, которые «на СВО». «У предпринимателей есть общий чат, и там иногда появляются просьбы о помощи семьям мобилизованных, — продолжает он. — Полгода назад, когда это всё (мобилизация. — Прим. ред.) началось, просили помочь в доставке продуктов, когда только забрали мужа, а жена с ребенком осталась. Они физически не могли выполнять некоторую работу, которую выполнял муж».
Когда я спросила Ивана о его отношении к боевым действиям в Украине, он поначалу запнулся: «Я не за…» Но вскоре всё-таки собрался: «Нет, я, наверное, за специальную военную операцию, — он стал говорить увереннее. — Я ее поддерживаю. Я поддерживаю нашего президента и его решения. У моего двоюродного брата жена из Донецкой республики, и когда она мне рассказывала, как они прятались в подвале дома, потому что упала мина, мне стало их жаль. Поэтому я за специальную военную операцию». Тут Иван немного помолчал и продолжил: «Но я не могу сказать, стоило ли России вообще вписываться в конфликт, когда это всё было только на Украине. Наверное, стоило, потому что там русскоговорящие, русские люди. Я не думаю, что они сделали что-то плохое, чтобы по мирным жителям так прилетало. Сейчас тоже прилетает по мирным жителям Украины… Но, наверное, это всё продолжаться дальше уже не должно было».
Недалеко от центра находится автовокзал, с которого отправляются автобусы в Тулу и другие города области. Рядом с ним — мемориальный сквер, на аллее которого стоят таблички с именами погибших во время Великой Отечественной войны киреевцев. В центре парка стоит большой цементный бюст солдата, а рядом с ним — вечный огонь. Сквер посвящен той старой, давно оконченной войне, а единственное, что напоминает здесь о нынешней «спецоперации», — частный ПАЗик с наклейкой во всю длину: «Наши герои Z». Он возит местных в близкие к Киреевску города — Щекино, Новомосковск. Почти в каждой проезжающей мимо машине можно увидеть георгиевскую ленточку — водители крепят их на зеркало заднего вида внутри салона, а вот символика проходящей сейчас «спецоперации» встречается редко. Наклейки с буквой Z есть только на этом автобусе и машинах Росгвардии.
Мемориальный сквер неподалеку от автостанции. За ним — заброшенное здание. Фото: «Новая газета Европа». В день, когда я приехала в Киреевск, около памятника школьница и ее мама пытались записать на видео, как девочка читает стихотворение о Великой Отечественной войне для школьного конкурса. На груди девочки тоже была прикреплена георгиевская лента, на голове красовалась военная пилотка, а волосы были заплетены в две косички с белыми бантиками. Мама, пытаясь сделать запись всё лучше, заставляла девочку читать стихотворение у вечного огня снова и снова, пока та не замерзла.
Во время последнего такого дубля к памятнику пришли выгуливать собаку сотрудники местного газобеспечения: они стали ходить по скверу кругами, обсуждая происходящее в Украине. «Ну я говорю тебе, у них вся нация такая!» — вдруг громко воскликнул один из них, встав рядом с записывающей дочку мамой. Стоя рядом с памятником, они продолжили обсуждать войну, из-за чего мама девочки не выдержала: «Вы нормальные? Вы что, не видите, что мы тут записываем? Совсем уже обалдели!» Мужчины не стали с ней спорить, а только внимательно посмотрели на нее и девочку и молча ушли.
«Это была репетиция»
«Понимаете, у нас же город небольшой. Я бы даже никогда не подумала, что в нашем городе может такое произойти. У всех просто шок. Непонятно, как это вообще до нас долетело и приземлилось тут. Никогда у нас такого не было, всегда было всё спокойно», — эмоционально рассказывает мне о падении беспилотника Ксения, жительница одной из пятиэтажек, пострадавших от взрыва.
Несмотря на реальные разрушения, несмотря на видео, записанные сразу же после падения беспилотника, свидетельства жителей пострадавшей улицы и даже оставшиеся обломки, не все киреевцы верят, что в марте тут взорвался украинский дрон. Местная активистка из Киреевского района Наталья считает, что «все эти взрывы смоделированы на месте», предполагая, что дронов не было вообще.
Пострадавшая от взрывной волны пятиэтажка. Сейчас все выбитые стекла уже на месте. Фото: «Новая газета Европа». «Возможно, кому-то нужна эта земля. Решили освободить таким способом, под шумок. Это мое мнение, — говорит она мне. — Но люди все запуганы. Возможно, никто не захочет выносить сор из избы, все боятся. Хотя, если не придать огласке, то, возможно, всех так и выселят…»
Она рассказывает, что того же мнения придерживаются и другие активисты из этого района. Один из них считает, что кому-то — возможно, властям или строительным компаниям, — «нужна была земля, [на которой стоят] дома стоимостью 5–6 миллионов, [жителям этих домов] губернатор выдал ключи от однушки, а семья [состоит из] пяти человек».
Когда я спросила Наталью о взрыве другого беспилотника, упавшего в начале марта в Киреевском районе, но уже около поселка Березовский, она объяснила это так же: заговором, а не нападением со стороны Украины. „
«Это, думаю, была репетиция, проверяли силу взрыва и его последствия. Задачей было напугать, разрушить, но без смертей», — сказала мне активистка.
На любые мои вопросы о взрывах Наталья отвечала, что всё происходящее — это план: то ли тех, кто хочет заработать побольше денег, то ли властей, которые хотят всех напугать. Ей, как и некоторым другим киреевцам, объяснение произошедшего через чье-то желание получить выгоду от сноса зданий казалось более разумным, чем очевидное: война, якобы идущая где-то далеко, пришла к ним в город.
Улица Дорожников, на которую упал беспилотник. Фото: «Новая газета Европа». Татьяна, которая живет на улице Дорожников, услышав об этих версиях от меня, рассмеялась. «Обломки [беспилотника] были, — стала объяснять она. — Даже если бы кто-то хотел освободить участки под застройку, как они это сделают, если земля всё равно остается в собственности у людей? Я считаю, что это неправда. Это же не первый случай. Тут же недалеко Щекино и Советская ГЭС, скорее всего, целились куда-то туда. Думаю, [военные] сбили его и не знали, куда он упадет. Наверное, они думали, что если он упадет в частный сектор, то они отделаются меньшими жертвами».
Хотя дом Татьяны и не пострадал из-за взрыва «Стрижа», она до сих пор не может забыть это: «Когда я слышу гул самолетов, становится не по себе, как-то страшновато. Смотришь уже, где чего там. Страх есть всё равно. И как бы не знаю: говорят, в одну воронку снаряд дважды не бьет, но кто знает…»
