Вопрос, который никто не задает

В последние месяцы в западном медиапространстве все чаще звучат слова «мир» и «перемирие», а в российских провоенных каналах все больше рефлексии на тему «договорняка». «Патриотов» не устраивает любой вид замирения — воевать они хотят до победного конца. Но где этот конец, что является индикатором «победы» и почему военные уверены, что их предадут, — в новой колонке писателя и исследователя Z-сообщества Ивана Филиппова. 

Идет 971-й день войны. Той самой, что должна была закончиться за «три дня» военным парадом российских войск на Крещатике и концертом Олега Газманова на Майдане. И последние несколько недель все активнее обсуждаются возможные мирные переговоры и условия остановки этой войны. Обсуждаются прежде всего западными политологами и в западной прессе — об условиях мира пишут огромные тексты. 

Из недавних наибольший интерес представляет редакционная колонка британского журнала The Economist, в которой автор предлагает украинскому руководству и его западным союзникам посмотреть на вещи реально и сформулировать достижимые цели. Например, согласиться с потерей территорий и жить «надеждой воссоединения». Как жила Германия и живет Корея. Принять Украину в НАТО, но без размещения на ее территории военных баз альянса, как было с Норвегией 1949 года. 

Условия мира обсуждают и российские политологи и даже политики. На днях сам Путин высказался о том, что России не нужно «перемирие на неделю», но «нужны условия долгосрочного, устойчивого и прочного мира». Конечно, по его словам, «прочный мир» возможен только при условии российского контроля над «новыми регионами». На этот раз он, правда, забыл напомнить о том, что Украина не должна вступать в НАТО. Но об этом Путин говорил еще в июне. 

Разговоров о конце войны становится все больше и больше. И единственная группа, которая практически никак в этих разговорах не участвует, — это российское общество. По понятным, в общем, причинам. 

Во-первых, репрессивные законы практически исключают обсуждение мира — за исключением разговоров о «демилитаризации и денацификации». Опасно. На кухне, в кругу проверенных друзей — может быть, но точно не публично. 

Во-вторых, российское общество от войны отгородилось. Война идет в каком-то параллельном пространстве, что по сути означает заранее оформленное согласие на любой ее исход. Победит Путин? Ну и славно. Не сможет российская армия достичь своих целей? Ну и бог с ним, нам от этого ни тепло, ни холодно. Это, кстати, мысль пусть морально неоднозначная, но с практической точки зрения чрезвычайно важная.

Обсуждают возможный мир и военные блогеры. Традиционно в Z-каналах авторы позволяют себе вещи, за которые в мире реальном, где живут мирные россияне, полагается дело за «дискредитацию» армии. Оставим за скобками вопрос, почему так: хочется порассуждать о том, как военные и околовоенные Z-каналы видят возможный мир. И это разговор интересный.

Каждый день войны то разгораются, то снова затухают обсуждения возможного «договорняка». То есть гипотетической остановки войны на условиях, которые, как считают авторы многочисленных текстов в Z-каналах, российских военных не устроят. На условиях, которые обесценят жертвы, принесенные ими на фронте. Понятно откуда эти разговоры берутся: опыт последних войн — Афганистана и Чечни — говорит военным о том, что их об условиях мирного договора никто не спросит и решать будут люди в костюмах в Москве, которые реалии фронта даже на экранах своих айфонов не видели. И мысль эта звучит совершенно логично — ну а почему нет? Когда последний раз Владимир Путин вообще принимал решения, которые учитывали мнение общества или отдельной его части? 

Об этом — о «договорняке» — много писал Игорь Стрелков. Пишет и сейчас — из тюрьмы, причем более-менее тем же тоном и с теми же прогнозами. Разве что больше Владимира Путина по имени не вспоминает, а лишь жалуется на «розовый туман» в мозгах «Радужных Единорожек и Пони». Пишут о «договорняке» и другие авторы, и тексты их полны горечи, а порой и отчаяния перед лицом, как им кажется, неизбежного. 

«Мы все измотаны. Всей страной, не исключая и тех, кто кажется равнодушным, мы два с половиной года переживаем кошмар, который не могли вообразить. <…> Когда-то, когда мы еще не превратились в выжженные войной изнутри скорлупки в виде людей, мы знали, зачем мы это делаем. Как знали это и лучшие из нас, которых уже нет. Как бы ни было трудно, нам необходимо помнить, зачем все это и зачем в этом мы. Что мы сможем сделать, если завтра решат заключить перемирие или даже объявят врагов друзьями? Ничего». 

Это цитата из широко разошедшегося по военным каналам текста Никиты Третьякова, автора едва заметного канала на 14 тысяч подписчиков. Несмотря на горькие формулировки, Третьяков все же приходит к мысли, что воевать необходимо до победного конца. Ради чего — вопрос все еще дискуссионный, а если войну остановят, то воевавшие с этим что смогут сделать? Правильно. Ничего. Да, скорее всего, предадут, но опускать руки нельзя, пишет он. 

Но, пусть эта мысль и не оригинальная, мне кажется, важнее даже не формулировка, а интонация — горькая обида. Нет, не на неправедную войну, а на людей, ведущих ее без цели, не считаясь со средствами и не понимая, как выглядит победа.

Горечь в Z-текстах вообще стала появляться все чаще. Острее всего было месяц назад — в годовщину мобилизации было несколько заметных текстов именно на эту тему. О предательстве. О том, как власть бросила мобилизованных. Один из них, опубликованный в канале «Дневник мобилизованного музыканта», я себе сохранил отдельно, потому что он, кажется, точнее всего выражает чувства значительной части армии по отношению к людям, руководящим войной.

«Сегодня тот самый день, когда два года назад все началось. Жизнь перевернулась с ног на голову. Кто мнил себя патриотом, снял наклейку с машины, оставив лишь пыльный след в форме большой буквы Z. Кто дарил миру красоту, был отправлен превращать людей в фарш. По вашему призыву мы бросили свои дела и семьи. Мы заткнули дыры во фронте. <…> Хронически больные, истощенные двумя годами боев и вашего блядского отношения к нам, к нашим женам и к матерям, нашпигованные осколками и пулями, с переломанными костями и безвозвратно изуродованной психикой, будучи верными Присяге, мы продолжаем драться, пока вы моете бабло и банчите героином. 21 сентября — день траура. Это плач по вашим мертвым душам. Вы продали их за особняки налички».

Почему важно понимать настроения мобилизованных и цитировать текст месячной давности? Потому что он напрямую связан с разговорами о конце войны. Только после заключения мира мобилизованные первой волны смогут вернуться домой — это довольно очевидно, ведь новой волны и тем более ротации Владимир Путин допустить не хочет. Настолько не хочет, что даже готов — как бы ни унизительно это выглядело — попросить военной помощи у Северной Кореи. Пока это на уровне слухов, но слухов вписывающихся в картину мира, которую формирует Z-пространство: власть всеми силами пытается избежать столько необходимой для победы второй мобилизации. 

В этих условиях авторитетные Z-авторы пытаются ответить на вопрос о гипотетическом конце войны. Важный и большой текст на эту тему опубликовал военный эксперт Владислав Шурыгин, автор канала «Рамзай». И это очень любопытный текст.

Автор обсуждает несколько сценариев победы. Программа минимум — «полное освобождение территории Донбасса, Херсона и Запорожья». Срок — конец следующего года. Шурыгин полагает, что для этого хватит имеющихся средств, хотя тема катастрофической нехватки людей и неспособности военного командования обеспечить восполнение потерь — одна из самых популярных в Z-каналах. «Ближайшая задача» — все то же самое, но плюс Одесса и Николаев. На это, по мнению автора, нужно не менее двух лет и еще 200 тысяч новых солдат. Наконец, задача максимум — «полное освобождение левобережной Украины, включая Одессу и Николаев». Шурыгин полагает, что для этого нужно три года и еще 400 тысяч. 

Что важно в этих рассуждениях? Не только отсутствие Киева как цели войны. Даже Харьков штурмовать видный Z-эксперт больше не предлагает. Какой разительный контраст с тем, что говорит пропаганда, и с целями, с которых война начиналась. Но самое занятное в рассуждениях «Рамзая» — это то, что автор совершенно ясно понимает невозможность минимум двух из трех описанных им сценариев. Никаких сотен тысяч новых военнослужащих из воздуха не появится. Понимают это, вероятно, и его читатели. Вывод, который можно сделать из текста, — это вывод не о победе, а о тупике. 

Читая эти рассуждения, пытаясь сделать из них какое-то заключение о настроениях на фронте, пытаясь собрать из кусочков пазла, разбросанных по Z-каналам, какую-то общую картину войны, я раз за разом думаю о незаданном вопросе. Я писал уже колонки и об образе победы, и о настроениях, и о потерях, и о неспособности Z-авторов сделать единственно правильный вывод из собственных рассуждений. Но, получается, они и вопрос задать правильный нормально не могут? Вот вы обсуждаете победу. Или «договорняк». Поражение не обсуждает, кажется, никто, кроме Стрелкова — но он известный «оптимист». А что будет дальше? Вот закончилась война. Может быть, один из Z-сценариев подтвердился, дальше что?

Вот эти люди, которые ждут неизбежного предательства, которые регулярно жалуются на равнодушие общества, которые ненавидят командование и людей, принимающих в стране решения, — они вернутся домой и что? Речь даже не о неизбежном росте преступности. Уже сейчас дня не проходит, чтобы очередной «представитель новой элиты» и «ветеран СВО» не попал в криминальную хронику. Эта часть понятна. Но что будет, когда граждане начнут совершенно искренне говорить героям неизбежное «мы вас туда не посылали». Тем самым «изломанным», «брошенным» и «похоронившим товарищей». 

Мне кажется, это важнейший вопрос, который напрямую касается сотен тысяч человек. Военные же авторы этим вопросом не задаются. И кажется, понятно почему: потому что они знают ответ. Только вслух его пока произносить боятся.

Сообщение Вопрос, который никто не задает появились сначала на «Холод».