1 year ago
43
Международный уголовный суд в Гааге (МУС) 17 марта выдал ордер на арест президента России Владимира Путина и уполномоченной по правам ребенка в РФ Марии Львовой-Беловой по подозрению в организации незаконного перемещения детей с территории Украины. Сложно представить себе, что кто-то из стран — подписантов Римского статута, обеспечивающего работу суда, решится задержать Владимира Путина в ущерб собственной безопасности. Если Минюст Германии, например, заявил, что будет придерживаться обязательств перед Гаагой, то власти Армении даже не рассматривают такого сценария. Зачем Гаага пошла на эти чисто символические меры и что теперь международное правосудие может сделать для привлечения военных преступников к ответственности — отвечает бывший судья Международного уголовного суда в Гааге (2011–2021) и советник Генпрокурора Украины сэр Говард Моррисон.
Иллюстрация: Jonathan Raa / NurPhoto / Getty Images. СПРАВКА «НОВОЙ-ЕВРОПА» Сэр Говард Моррисон — британский юрист, кавалер ордена Британской империи, выступал защитником в международных трибуналах по бывшей Югославии и по Руанде, позже выступал судьей в процессе над президентом Республики Сербской Радованом Караджичем. Был назначен судьей в спецтрибунале по Ливану, но взял самоотвод. В Международном уголовном суде в Гааге возглавлял апелляционную инстанцию.
— Ордер на арест Путина — это символический шаг или решение, которое может возыметь реальный законный эффект, со всеми последствиями для фигурантов?— Я выражу только свое личное мнение, так как больше не имею доступа к делам, но да, конечно, это символический шаг. Однако он может превратиться в нечто большее и возыметь законную силу. Проблема в том, что Международный уголовный суд — это суд, основанный на соглашениях. В отличие от трибуналов по Югославии и Руанде, у него нет полномочий, которые мог бы предоставить Совбез ООН, в соответствии с главой VII [Устава ООН]. Трибуналы могут принуждать другие государства к сотрудничеству, а МУС полностью зависит от поддержки сознательных государств, которую не всегда получает. Если, например, Путин или Львова-Белова посетят страну — участницу МУСа, эта страна будет обязана арестовать их, в соответствии с ордером. Но пойдет ли правительство на такой шаг, зависит лишь от того, насколько власти в целом готовы выполнять обязательства по соглашению и насколько их беспокоит реакция России. Правда в том, что Путин и другие российские чиновники едва ли поедут куда-либо без предварительных гарантий того, что они не будут арестованы. Они вряд ли захотят проверять [возможность ареста] на себе.
— Среди стран — участниц Римского статута есть, например, Таджикистан — авторитарное государство в хороших отношениях с Россией. Как вы оцениваете вероятность того, что такая страна решится арестовать главу ядерной державы?— Если говорить прямо и основываться на политических реалиях — маловероятно. Но предсказывать развитие событий в таких делах сложно. Как я уже сказал, „
Путин никуда не поедет без предварительных договоренностей, и эти договоренности будут заключаться в давлении России на другие государства. Конечно, в теории всё возможно, но реальность сейчас другая.
— Наличие ордера на арест создает правовой статус для Путина и Львовой-Беловой? Они подозреваемые, обвиняемые?— Сейчас они считаются подозреваемыми, формальные обвинения предъявляются на месте.
— МУС ведь может выдавать секретные ордеры на арест? То есть в деле уже могут быть другие подозреваемые, о которых мы не знаем?— Да, суд может утверждать обвинение непубличным путем. Я не удивлюсь, если такие заключения уже есть в деле. Но о них невозможно узнать, покуда обвинитель не решит обнародовать документы. Я считаю маловероятным наличие только двух ордеров.
— Сейчас МУС выпустил ордеры по факту незаконного перемещения и депортации детей. Почему обвинитель выбрал именно эти эпизоды несмотря на то, что суд расследует множество других военных преступлений, совершенных в Украине?
— Я подозреваю, что обвинитель удовлетворен доказательной базой только по этим эпизодам. Он работает над предъявлением только тех обвинений, в которых уверен. То есть речь идет об эпизодах, по которым есть высокие шансы добиться обвинительного приговора в суде. Это рациональный подход прокурора — использовать только лучшие из имеющихся доказательств.
Здание МУС в Гааге. Фото: Pierre Crom / Getty Images. — Какие шаги суд обычно предпринимает после выпуска ордера? Существует ли способ повлиять на ситуацию?— Теперь задача суда — подтолкнуть государства, являющиеся участникам соглашения, к кооперации, если Путин запланирует визит на их территорию или территорию другой страны, на которую можно оказать влияние. Ничего другого не случится, пока не появится возможность имплементировать решение суда. Кроме этого, суд едва ли сможет что-то сделать. Теперь это, скажем так, игры на выжидание.— Президент Судана Омар Аль-Башир, на которого у МУС тоже был ордер, наслаждался свободой передвижения и бывал в странах, подписавших Римский статут. Неужели в международное право не заложено никаких инструментов, которые могут гарантировать задержание подозреваемого?— Боюсь, что нет, не заложено. Международный уголовный суд полностью зависит от воли стран исполнять свои обязательства. Если государства игнорируют обязательства, их можно критиковать, создавать им негативный публичный имидж, но не больше. Чего страны не могут делать, так это оправдывать неисполнение обязательств национальным законодательством, так как это запрещено статьей 27 Венской конвенции о праве международных договоров. Чтобы избежать выполнения некоторых обязательств по статуту, нужно было сделать оговорку еще в момент присоединения к соглашению. Но в случае с ордером на арест я не могу представить себе такой ситуации. Страна либо будет соблюдать положения статута, либо нет.
— Украина в этом случае явно становится стороной в деле, но не является стороной Римского статута, так как он в стране не ратифицирован. Права Украины в этом деле как-то ограничены?
— Конечно, для процесса всегда лучше, если страна, желающая взаимно сотрудничать с судом, ратифицирует договор. Но Украина уже два раза признавала мандат Международного уголовного суда — в 2014 году и совсем недавно, значительно повысив степень признания. „
Сейчас МУС обладает всей полнотой полномочий в рамках предъявления обвинений и проведения арестов на территории Украины, а также намерен способствовать ратификации статута в стране.
Я не понимаю, что может препятствовать ратификации Римского статута сейчас, когда страна явно хочет дать суду возможность действовать. Ратификация договора — это обычно вопрос внутренней политики. Сейчас права Киева ни в чем не ограничены, как не ограничены и права МУСа. Ситуация такая же, как и в случае, если бы Киев ратифицировал статут.— Германия уже пообещала, что задержит Путина, если он окажется на территории страны. Но как происходит эта процедура? Какие органы власти вовлечены в процесс?
— Если подозреваемый прибудет на территорию страны, в дело должна вступить национальная полиция и спецслужбы. У них есть право исполнить ордер, то есть буквально, как и при любом другом задержании, физически поместить фигуранта в изолятор. После прохождения всех определенных внутренним законодательством процедур — этапирование в Гаагу.
— Очевидно, главы государств не путешествуют в одиночку, у них всегда есть охрана из числа сотрудников местных спецслужб. Не возникает ли здесь потенциально рискованной конфликтной ситуации?— Это очень спекулятивная тема. Конечно, вероятность всегда есть, но, по моему мнению, она крайне низкая. Давайте признаем, какой бы многочисленной и подготовленной ни была охрана главы государства, она никогда не превзойдет полноценные спецслужбы отдельной страны.— Как бы вы оценили вероятность того, что ордер будет исполнен в ближайшем будущем?— В ближайшем будущем — крайне маловероятно. Путин и другие подозреваемые могут никогда больше не выехать из России, а Российская Федерация не выглядит как государство, готовое экстрадировать своих чиновников. Но, прошу заметить, — никто даже не думал, что [экс-президент Сербии Слободан] Милошевич предстанет перед трибуналом, что [первый президент Республики Сербской Радован] Караджич предстанет перед трибуналом, что [сербский генерал Ратко] Младич окажется там. Но в конце концов все трое завершили свой путь там.
Активисты НОД у посольства США во время акции протеста против МУС, выдавшего ордер на арест Владимира Путина, 19 марта 2023 года. Фото: Contributor / Getty Images. — Но здесь же речь идет о совсем другом суде. У Международного уголовного суда ведь нет таких же широких полномочий, как у специальных трибуналов.— Да, у международного трибунала по бывшей Югославии были полномочия в соответствии с главой VII устава ООН, и каждое государство Генассамблеи ООН было обязано задержать подозреваемого по указанию суда. Но если сейчас будет собираться новый спецтрибунал, его форму и полномочия еще предстоит обсудить, поэтому все комментарии в этом отношении преждевременны.
— Некоторые страны, ранее подписавшие Римский статут, отказываются его признавать. Например, США и Россия «отозвали» свои подписи. Значит ли это, что Вашингтон не будет исполнять ордер МУС, даже если чисто теоретически Путин приедет в Штаты?— Они не обязаны задерживать подозреваемого, но суд обычно ожидает от сознательных правительств исполнения ордера. Но, опять же, давайте признаем, Путин и через миллион лет не поедет в Штаты. Это последнее место на земле, где его можно ждать. Очень многое зависит от политической воли и от того, какого рода правительство находится у власти в отдельно взятой стране. То есть теоретически можно ожидать задержания Путина в США при демократической администрации. Республиканцы же в целом не настроены экстрадировать людей в другие страны. Но это очень маловероятный сценарий, на него вообще не стоит обращать внимания. Если Путин куда и поедет, то это будут Иран, Китай и Северная Корея, а они уж точно не станут исполнять предписаний международного суда, это просто политически нецелесообразно. Но по какому сценарию пойдет история, никто не знает. Жизнь — непредсказуемая вещь.
