1 week ago
25
В возрасте 17 лет в разгаре ссоры с родителями петербурженка Вероника Седова (имя героини изменено по ее просьбе) узнала, что она не их родная дочь. Ее мама и папа забрали ее из дома малютки, когда Веронике было полтора года, и долго скрывали от нее правду. Сейчас Веронике 20 лет. Она не ищет своих биологических родителей и считает, что ей повезло, что те от нее отказались. Седова рассказала «Холоду», как она узнала о том, что ее удочерили, и как это повлияло на ее отношения с семьей, а также объяснила, почему не приемлет жалости к себе.
Семейная идиллия
Я хорошо помню свое детство, которое я провела в родительской квартире в тихом районе на проспекте Ветеранов в Санкт-Петербурге. У меня было очень много игрушек: куклы, плюшевые зверюшки, наборы для рисования и игрушечная кухонька. Когда я была маленькой, я относила ее на настоящую кухню, ставила рядом с плитой и делала вид, что помогаю маме готовить ужин.
У нас в семье никогда не было такого, что папа приходил с работы уставший и говорил маме: «Убери от меня ребенка». Наоборот, после ужина он с удовольствием проводил со мной время. Мы играли в видеоигру про Лару Крофт или в шахматы. Папа стал обучать меня шахматам, как только мне исполнилось четыре. Он учил меня продумывать все ходы наперед и никогда не поддавался. А я не умела проигрывать и злилась из-за того, что он постоянно одерживал верх.
Но самым любимым моим занятием было «бесюкать» и щекотать папу, тем самым провоцируя его на шуточную драку. Папа плохо рассчитывал свои силы, и иногда наши шуточные потасовки заканчивались тем, что он ненароком делал мне больно. Поэтому каждый раз, как только мы с папой начинали возиться на кровати или диване, мама говорила: «Коля, отпусти Нику! Ты сейчас опять ей что-то сделаешь, и она будет рыдать!»
Я ходила в бассейн, занималась гимнастикой и брала уроки хореографии. Родители возили меня на дачу и там, так же как дома, играли и занимались со мной. Я не помню, чтобы когда-либо в детстве я оставалась одна. Даже когда они уходили куда-то вдвоем по вечерам, они оставляли меня не с незнакомой няней, а с нашей пожилой доброй соседкой, которой наша семья помогала финансово. Я была единственным ребенком в семье, и, сколько себя помню, родители всегда окружали меня заботой, весельем и теплом.
Не похожа
При этом я замечала, что не похожа на родителей. В школе я обратила внимание, что очень многие девочки из моего класса — уменьшенные копии своих мам. Но я была крепкой и мясистой девочкой с круглым лицом и носиком. А мама — вытянутой, худощавой женщиной с прямым носом, прямоугольным лицом и ярко выраженными скулами. Сравнивая себя и маму, я задавалась вопросом: «Черт, а почему так?» На папу я была больше похожа — он тоже был крепким и круглолицым мужчиной. Но наше сходство меня не впечатляло: мне казалось, что девочки должны быть похожими на маму, а не на отца.
Как-то, учась в начальных классах, я имела неосторожность рассказать однокласснице о своих переживаниях. «Может, ты приемная?» — спросила она. Но я только отмахнулась от ее предположения. У нас с мамой были идентичные родинки на ногах, и я отчего-то всегда была уверена, что эти точечки в одних и тех же местах — доказательство нашего родства. Какое-то время я ломала голову над нашими с мамой внешними различиями, но вскоре перестала об этом думать: успокоила себя тем, что, когда вырасту и похудею, все-таки стану похожей на нее.
Гораздо больше меня волновало то, что оба моих родителя были технарями по складу ума, а я оказалась гуманитарием. Моя мама особенно ярко проявляла любовь к точным наукам. Она все всегда рассчитывала, планировала и вела всему учет, а из школьных предметов превыше всего ценила математику, геометрию и информатику.
Я же успевала по всем предметам в школе, но совершенно не понимала математику. До сих пор, если меня посадить перед примером, который решит любой пятиклассник, я буду тужиться, как будто передо мной поставили двигатель от машины и приказали чинить его.
Разрыв
В подростковом возрасте у меня с родителями стали возникать конфликты. Я перестала чувствовать с ними ту глубокую связь, которая была в детстве.
Родители пытались объяснить мне, что я девочка, и потому должна быть усидчивой, опрятной и прилежной. А я отказывалась это принимать. Я всегда и во всем с ними не соглашалась и очень яро противостояла своей матери. Ссорились мы в большинстве случаев из-за всякой ерунды, но я думаю, что причиной было то, что она, в отличие от папы, никогда не оказывала мне эмоциональную поддержку, и мы с ней не сходились на каком-то на экзистенциальном уровне.
У мамы были ожидания, что я буду хорошей ученицей, поступлю в хороший университет, выйду замуж и рожу ей внуков. Она сама жила по такой схеме, была достаточно пассивным человеком, в какой-то степени даже подневольным. Любила быть замужем, единственной ее зоной ответственности был дом и быт, за все остальные сферы нашей жизни отвечал отец, а мама только соглашалась с его решениями. У нее как будто не было внутреннего стержня, и ей наверняка не понравилось бы остаться одной. Я же с детства была упрямой, самодостаточной и целеустремленной, и мне не подходила та модель будущего, в которую она меня пыталась встроить.
Именно тогда я впервые всерьез задумалась о том, что могу быть не родным ребенком своих родителей — слишком уж мы разные. В 14–15 лет мне стало казаться подозрительным еще и то, что у родителей совсем не было моих фотографий из роддома. У всех моих друзей были кадры, где они совсем пузики-карапузики, их только вытащили у мамы из животика и сразу же сфотографировали. На вопрос, где такие снимки со мной, мама ответила уклончиво. Мол, было не до этого, и вообще камера разрядилась в тот день, когда они с папой поехали меня рожать. По неуверенности в мамином голосе я поняла, что что-то тут неладно.
- Зарубежная карта
-
Карта РФ
︎
-
Patreon
︎
- Перевод
- Крипта
-
PayPal
︎
- Банк РФ
- Зарубежный банк
Главное несоответствие в истории моего рождения обнаружилось, когда я спросила у родителей, почему они завели меня так поздно — на момент моего рождения им обоим было по 42 года. На этом вопросе они поплыли. Папа ушел от разговора, пообещав мне вернуться к этому позже. Мама же путалась в показаниях. Сначала сказала, что долгое время они не могли зачать ребенка, потому что у папы были какие-то проблемы со здоровьем. В другой день говорила, что она когда-то давно упала под лед и с тех пор у нее нарушилась репродуктивная функция. Легенду они явно не продумали. Моя крестная и папина двоюродная сестра тоже не смогла ответить на этот вопрос так, чтобы это совпало с одной из маминых версий.
Я стала много думать обо всех этих противоречиях и вспомнила еще один странный эпизод, который случился, когда я была еще совсем мелкой. В присутствии дальних родственников, я, как это часто делают дети, спросила у мамы, когда у меня появится братик или сестричка. Мама отреагировала странно: очень тяжело вздохнула и отвела от меня взгляд.
Правда
Накануне моих выпускных экзаменов и поступления в университет у нас с родителями произошла крупная ссора. В порыве чувств я крикнула: «Почему вы так ко мне относитесь?! Я что, приемная? Не родная вам?!» И маму сорвало с их с папой легенды. Она сказала: «Да, это правда, ты действительно наша приемная дочь». И у меня в голове сошелся паззл — не потому, что они плохо ко мне относились, а потому что я наконец разгадала, почему мы с родителями так не похожи складом ума, темпераментом и внешностью.
«Почему-то я так и думала. Мам, пожалуйста, найди свидетельство об удочерении, а я пока схожу в душ», — сказала я. И действительно отправилась в душ. Мне нужно было время на то, чтобы как следует переварить эту информацию.
После этого я очень долго сидела и смотрела на свидетельство, которое мне вручила мама. Думала: «Как же так?» Я не зря сказала родителям, что так и знала, что я не родная. Такое предчувствие у меня действительно было, но эта новость все равно застала меня врасплох. Мне было сложно ее принять и понять.
Родители рассказали мне, что долго не могли завести детей и решили взять ребенка из дома малютки. Меня они забрали, когда мне было полтора годика, и решили, что будут говорить мне, что я их родная дочь. Они понимали, что правду мне будет сложно переварить, и не знали, как преподнести такую информацию, как подобрать нужные слова. Мама рассказала, что они изначально хотели удочерить именно девочку, а их выбор пал на меня, потому что я единственная ревела, а не улыбалась на фотографиях. «Нам стало тебя жалко», — подытожила мама.
После того как я узнала правду о моем происхождении, наши отношения с родителями улучшились. Я перестала искать поводы для ссор и во всем противоречить им, и скандалы закончились. Как будто у гранаты сорвали чеку, прозвучал взрыв, а после него наступила тишина. Я не переношу ложь. Последние годы я чувствовала, что родители от меня что-то скрывают, и очень мучилась из-за этого. Узнав правду, я успокоилась.
В течение двух следующих лет меня мучил вопрос: стоит ли мне пробовать найти своих кровных родителей? Я о них ничего не знала, кроме того, что я была шестым ребенком своей матери и она отказалась от меня и пятого ребенка, как только мы родились. При этом я не знаю, какая разница в возрасте у меня со старшим сиблингом, были ли мы близняшками, мальчик он или девочка. С расспросами к родителям я лезть не стала. Подумала, что это будет странно — узнавать у родных людей, которые меня вырастили, что-то о своих кровных родителях, которые меня бросили. Как-то неблагодарно с моей стороны.
После долгих раздумий я рассудила, что мне незачем искать женщину, которой я оказалась не нужна. «Что я смогу сказать ей при встрече, а что она скажет мне? — думала я. — Вдруг она не захочет меня видеть или станет отрицать, что она моя мать?» Лучше я проживу в неведении, кто мои биологические родители, братья и сестры, чем мне опять сделают больно.
Многих людей удивляет то, что я не хочу знакомиться с биологическими родителями. Меня спрашивают, неужели мне не любопытно выяснить, в кого я такая. Мне действительно было бы интересно узнать больше про свою этническую и генетическую составляющие, понять, кто по национальности мои предки и к каким болезням я генетически предрасположена. Но и то, и другое можно узнать с помощью специальных тестов — для этого необязательно встречаться с кровными родственниками.
Говоря о характере, не думаю, что, зайди я в комнату, где сидят мои кровные мама и папа, я сразу бы узнала себя в них. Все-таки за годы, проведенные в доме приемных родителей, я привыкла думать и жить как они, и сейчас характером и поведением очень похожа на своего отца.
C братьями и сестрами мне было бы интересно повидаться и пообщаться, но заниматься их поисками сейчас я не считаю необходимым. Мне кажется, встреча с ними никак не повлияет на мою жизнь, мы поговорим и разойдемся — каждый в свою сторону. Сейчас я ставлю в приоритет другие задачи, которые касаются моей работы и личной жизни.
Я не злюсь
По отношению к своим биологическим родителям я испытываю смешанные чувства. Я не могу сказать, почему они от меня отказались, я не знаю никаких подробностей про их жизненные обстоятельства. Единственное, что смогла рассказать мне крестная, — что сотрудники дома малютки отзывались о них как о неблагополучной семье. Но все-таки я предполагаю, что к рождению детей они подходили безалаберно, раз родили шестерых и как минимум двух из них сдали в приют.
Я знаю, что многие женщины рожают детей в каждых новых отношениях, которые заводят, — так случилось в многодетных семьях нескольких моих друзей. У их мам просто было несколько браков, и с каждым новым мужиком в семье появлялся новый ребенок, а то и несколько. Может, я скажу грубую и неприятную вещь, но если у женщины больше трех детей и она продолжает рожать от каждого нового ухажера, не будучи при этом миллионершей, это просто глупость и необразованность. И если моя биологическая мать рожала детей, чтобы удерживать рядом с собой мужчин, — я такое не уважаю.
Конечно, она могла оказаться и в страшной ситуации. Бывает же так, что в некоторых религиозных семьях мужчины принуждают жен рожать детей до тех пор, пока у них не родится мальчик. Поэтому я не злюсь на свою биологическую мать и не осуждаю ее, хотя и не уважаю ее выбор — родить и бросить своих детей.
Как бы там ни было, я скорее благодарна своим биологическим родителям за то, что они от меня открестились и не стали мучить ни себя, ни меня. Думаю, тяжело расти в необеспеченной семье, в которой помимо тебя еще пятеро детей. Это же буквально общежитие! Когда я думаю о жизни с ними, я представляю старую халупу, в которой протекает крыша и поломан пол, а дети готовят на завтрак пойманную на кухне крысу, потому что их родители в запое и еды у них в доме нет.
Мое же детство выглядело совсем иначе благодаря моим приемным родителям. Они заботились обо мне лучше, чем любые биологические родители, именно потому что не были мне родными по крови. Со мной было очень сложно, когда я была подростком, но они это выдержали, потому что несли за меня ответственность. Они сами выбрали такого ребенка и захотели стать его родителями. Прошли через многоступенчатые проверки, добыли всевозможные справки и доказали, что их финансовый достаток, здоровье и психическое состояние позволяют им быть ответственными родителями. Обычным семьям не нужно проходить через это — им достаточно зачать и родить. И поэтому же легче на ребенка забить, если тот доставляет проблемы.
Жалость бесит!
Я не стыжусь того, что меня удочерили, и не делаю из этого тайну. Я не рассказываю каждому встречному подробности своей жизни, но когда это приходится к месту, могу упомянуть это в разговоре даже с малознакомым человеком.
Однако чем большему количеству людей я об этом рассказываю, тем меньше мне хочется этим делиться, потому что очень многие начинают меня жалеть. Некоторые люди даже говорят: «О господи, какой ужас!» Меня это бесит, мне это неприятно, потому что ничего ужасного в моей истории нет, но при этом мой опыт табуирован, о нем не говорят без негативного окраса.
В нашей школе учился мальчик, у которого был неродной, приемный младший брат. Эти мальчики жили лучше многих. У них были заботливые родители, они всегда были опрятно одеты, приемный сын никогда не чувствовал себя чужим в своей семье. И все равно о нем было принято говорить только шепотом и с сожалением, как будто он прокаженный.
Мне кажется, что самое лучшее, что человек может сделать в ответ на признание, что его собеседник был усыновлен или удочерен, — это проявить любопытство. Я спокойно отношусь к тому, что люди спрашивают меня, как так вышло, как я узнала о том, что неродная дочь своих родителей, знакома ли со своей биологической семьей. Это нормально, что людям интересен такой необычный опыт и они хотят о нем побольше узнать.
Я приветствую любопытство без эмоциональной окраски, но не терплю жалости к себе, потому что жила лучше, чем очень многие дети, выросшие в родных семьях. У меня порой доходило до настолько абсурдных ситуаций, что меня жалела девочка, которую избивал отец. У нее у самой были синяки под одеждой, и при этом в ее глазах я была бедной и несчастной!
Пару недель назад у меня накипело, и я решила рассказать у себя на страничке в твиттере о том, как сильно меня бесят люди, которые меня жалеют. Я написала небольшой тред, в котором рассказала свою историю и поделилась усталостью от отношения общества к ней. Написала и забыла об этом. У меня небольшая аудитория, и я не думала, что этот тред вызовет ажиотаж. Но он стал настолько популярным (на момент публикации текста твит Вероники собрал 358 тысяч просмотров и более шести тысяч лайков. — Прим. «Холода»), что я испугалась и захотела удалить его. Не потому что я стыжусь своего мнения, а просто потому, что не привыкла к таким охватам.
В какой-то момент мне все-таки пришлось ограничить комментарии под публикацией и забанить многих пользователей, потому что на меня полилось очень много хейта, а я такого на своей страничке не приемлю, так как забочусь о своем спокойствии и ментальном здоровье. Люди почему-то восприняли близко к сердцу, что я использовала мат в публикации, и стали меня оскорблять.
«Ну, по матюкам понятно, что ты приемная. Мат — это генетическое!» — писали мне всякие неприятные люди.
Я не считаю мат чем-то зазорным, использую его в своем общении и уверена, что никто не вправе меня ограничивать в этом. Если не нравится, пусть не читают! Но сейчас я понимаю, что в отдельных частях треда я выразилась чересчур грубо. Например, назвала свою биологическую мать «чучелом, которое нарожало шесть детей», чего определенно делать не стоило.
Помимо хейта, люди принялись убеждать меня, что я должна «узнать, кто я по крови». С ними я вежливо дискутировала в комментариях, потому что искренне не понимала, почему меня должны волновать перипетии моего генеалогического древа и что-либо еще, что комментаторы подразумевали под «кровью».
Обычно мои твиты читают 20–25-летние люди. Поэтому самым удивительным для меня стало то, что ко мне после этого треда за советом пришли взрослые люди. Кто-то писал, что хочет усыновить ребенка, и задавал мне вопросы про это, кто-то спрашивал совета, когда и как рассказать своему приемному ребенку правду о его происхождении.
Мне было очень неловко отвечать на такие вопросы — у меня просто-напросто нет на то компетенции. Поэтому я советовала людям обратиться к семейному или детскому психологу. То, как ребенок отреагирует на такую информацию, зависит от очень многих обстоятельств и его индивидуальных качеств. И специалист может помочь смоделировать наилучшую ситуацию под потребности конкретного человека.
Папа и дочь
Сейчас мы с родителями спокойно общаемся на тему моего удочерения. Я могу задать им какой-то вопрос об этом и получить на него ответ. Но шутить на эту тему с родителями, как я это делаю в окружении друзей, я не считаю корректным. Мне кажется, родители могут не понять такого юмора, а мне бы меньше всего хотелось расстраивать самых близких мне людей.
Сейчас у нас с родителями хорошие и доверительные отношения. Я съехала от них, когда мне было 18 лет, и у нас уже давно состоялась сепарация, которая пошла нам всем только на пользу. Теперь я отдельный от мамы с папой человек со своими интересами и заботами. Родители не лезут ко мне в жизнь, а я не лезу к ним. При этом мы с радостью помогаем друг другу, когда это необходимо, интересуемся, как у кого дела, встречаемся и общаемся.
Забавно при этом всем то, что с каждым годом, по мере моего взросления, я все больше становлюсь похожей на своего отца. Не только характером и поведением, но и внешностью. Теперь, встретив нас на улице вдвоем, незнакомые люди ни за что не догадаются, что мы не родные папа и дочь.
Мнение героини может не совпадать с мнением редакции.
Сообщение Моя мать сдала меня в детдом, и я ей благодарна появились сначала на «Холод».
