ФСБ использовала мошенника против матери-одиночки

26-летней жительнице Тольятти, матери шестилетней девочки Полине Евтушенко грозит более 20 лет заключения: ей вменяют совершение 12 преступлений, самое серьезное из которых — приготовление к госизмене. Обвинение утверждает, что Евтушенко склоняла россиянина вступить в легион «Свобода России». Однако вся доказательная база строится на словах «свидетеля» — ранее замеченного в провокациях региональных оппозиционеров и трижды судимого Николая Комарова. На суде он не смог объяснить, почему на записях всплывает «репетиция» провокационных вопросов, а также не помнит марок диктофона и ноутбука, которыми пользовался несколько месяцев, чтобы собрать данные и отнести их ФСБ. «Холод» подробно изучил показания Комарова и вместе с экспертами-правозащитниками рассказывает, почему дело против Евтушенко выглядит как провокация и инсценировка ФСБ.

Полина Евтушенко — мать-одиночка из Тольятти. Она училась на курсах для молодых предпринимателей и планировала открыть собственный магазин спортивной одежды на Wildberries. Растила дочь, увлекалась спортом, пением, игрой на музыкальных инструментах и самостоятельно учила иностранные языки. Новость о том, что Россия вторглась в Украину 24 февраля 2022 года, ее потрясла и шокировала. О несогласии с этим решением российских властей она писала в инстаграме и во «ВКонтакте».

12 июля 2023 года, когда Евтушенко только проводила дочь в детский сад, толпа мужчин в обычной гражданской одежде повалила ее на землю и силой запихнула в машину. Ее отвезли домой и провели обыск, а потом отправили в СИЗО — где она и находится до сих пор.

Ее дочь, которой на тот момент было пять лет, не понимала, куда внезапно пропала мама. Больше полугода Евтушенко не позволяли встречаться и даже созваниваться с ней. Мать Полины забрала внучку к себе. За 14 месяцев, что Евтушенко провела в СИЗО, ей разрешили увидеть дочь лишь дважды.

Фото: аккаунт Полины Евтушенко в инстаграме

Евтушенко вменили совершение 12 преступлений по шести статьям Уголовного кодекса, за что ей грозит до 22,5 лет лишения свободы. Самое тяжкое — приготовление к госизмене. Следствие считает, что она склоняла мужчину по фамилии Комаров вступить в воюющий на стороне Украины легион «Свобода России», а значит, готовила госизмену. Сама Евтушенко уверяет: она не склоняла, а, наоборот, отговаривала мужчину идти на фронт и рассказывала ему о разных вариантах, как не оказаться на войне: например, уехать в другую страну, а когда он задавал вопросы о легионе — просто отвечала на них.

Помимо приготовления к госизмене, Евтушенко обвиняют в содействии террористической деятельности, призывах к экстремизму, оправдании терроризма, распространении фейков о российской армии и реабилитации нацизма в интернете. По мнению следствия, все эти преступления она сделала, поговорив с мужчиной и опубликовав несколько постов в социальных сетях.

В своих письмах Евтушенко пишет, что под уголовное дело ее подставили целенаправленно — это была провокация, организованная ФСБ. А еще про то, что тяжело переживает разлуку с дочерью. Если суд назначит Евтушенко максимальное наказание, она выйдет на свободу в 48 лет, а ее дочери в тот момент будет 28.

Сомнительный свидетель

Ключевой свидетель обвинения, которого Евтушенко якобы склоняла вступить в легион «Свобода России» — 36-летний житель Самары Николай Комаров. На допросе в суде, который состоялся 10 сентября 2024 года, Комаров сообщил, что сам стал инициатором знакомства с Евтушенко и приглашал ее на свидания, потому что она понравилась ему «как девушка», а потом записал их разговоры на диктофон и сдал эти записи в ФСБ.

«Холод» выяснил, что Николай Комаров трижды судим. В 2009 году он получил условный срок за кражу сотового телефона, а в 2011 году он попался вновь — его признали виновным в 17 эпизодах кражи кабеля и интернет-оборудования и назначили реальное наказание в колонии. Комаров тогда весь срок в колонии не отбыл и вышел по условно-досрочному освобождению (УДО).

У него регулярно возникали финансовые трудности: как выяснил «Холод», Комаров был клиентом множества микрофинансовых организаций. Согласно информации с сайта Федеральной службы судебных приставов, только с 2018 по 2022 годы с Комарова пытались взыскать более 600 тысяч рублей (причиной могли стать не выплаченные вовремя кредиты, ипотека, налоги, штрафы ГИБДД или другие невыполненные долговые обязательства).

В конце 2010-х годов Комаров участвовал в провокациях против оппозиционеров в Самаре. Местный активист, лично знакомый с Комаровым и попросивший не называть его имя, рассказывал «Холоду», что Комаров внедрялся в политические структуры, но не из убеждений, а ради личной выгоды: «Он хотел попасть во власть, чтобы получить привилегии и статус. Он хотел стать депутатом районного совета в Самаре от КПРФ, но его не стали выдвигать. Также он был замечен в незаконных манипуляциях: пытался затягивать наших ребят в какие-то мутные схемы. Типичный мошенник».

Николай Комаров на митинге. Фото: страница Николая Комарова в VK

В июне 2024 года суд Самары установил, что Комаров действительно устраивал незаконные манипуляции: вместе с тремя подельниками он участвовал в незаконном создании юридических лиц. Проще говоря, создавал фиктивные «фирмы-однодневки» на подставных лиц. Их регистрируют для финансовых махинаций: например, для уклонения от уплаты налогов или для обналичивания денег. В приговоре суда говорится, что Комаров виновен в создании 37 «фирм-однодневок» — его приговорили к 330 часам обязательных работ.

Евгений Смирнов, адвокат правозащитного проекта «Первый отдел», который специализируется на уголовных делах по госизмене, обращает внимание на то, что само решение Комарова записывать разговоры на диктофон выглядит странно.

«Обычный человек, который боится за свою безопасность, прекращает разговоры на опасные темы. Или если это бдительный гражданин, который хочет сообщить о правонарушении, то он может пойти в правоохранительные органы и сообщить о такой ситуации. Но Комаров почему-то продолжил общение с Евтушенко, обсуждал с ней легион. Фактически это выглядит так, что он не прикрывал свою безопасность, а занимался обдумыванием, как ему вступить в легион», — говорит Смирнов.

Провокационные вопросы

Кроме устных заявлений Комарова о том, что Евтушенко склоняла его вступить в легион, никаких доказательств склонения к госизмене у следствия нет. Склонение не зафиксировано ни на аудиозаписях, ни какими-то иными свидетелями. По словам Комарова, Евтушенко склоняла его на второй встрече, которую он на диктофон не записывал.

«Получается такая картина: бо́льшая часть встреч Комарова с Евтушенко записаны на диктофон, во время этих встреч и в их переписке не видно, чтобы она склоняла его. При этом единственным доказательством ее вины становятся его слова с той встречи, которая не записана. Даже не для юриста и судьи, которые должны критически относиться к таким доказательствам, а для простого человека это звучит подозрительно», — говорит Смирнов. По его словам, если бы склонение действительно было, то Евтушенко и на следующих встречах продолжала бы это делать: возвращалась бы к этому разговору, обсуждала бы это в переписке.

«Любые сомнения в правдивости доказательств должны интерпретироваться судом в пользу обвиняемого — так должен работать закон. Это презумпция невиновности, прописанная в 14 статье Уголовно-процессуального кодекса», — говорит Смирнов. 

Согласна со Смирновым и юрист правозащитного проекта «ОВД-Инфо» Ева Левенберг: «У нас в стране, к сожалению, презумпция невиновности не работает. В другом мире [где она работает] должны быть еще какие-то доказательства вины, а не просто слова одного свидетеля».

Кроме того, из допроса и ответов Комарова в суде становится ясно, что это он, а не Евтушенко был инициатором всех их разговоров о легионе. Зачастую его вопросы не связаны с предыдущими темами бесед, он прерывает обсуждение бытовых или других вопросов и возвращает Евтушенко к разговорам о легионе.

Фрагмент допроса Николая Комарова адвокатом в суде по делу Полины Евтушенко 10 сентября 2024 года:

— Скажите, пожалуйста, устройство записи голоса — где оно находилось во время ваших разговоров с Евтушенко?
— В машине.
— Всегда?
— В смысле всегда?
— Ну, когда вы разговаривали не в машине, в это время не записывали?
— В кармане, значит. Диктофон был со мной в кармане. Я-то находился в машине, поэтому диктофон находился со мной в машине.
— Всегда, получается?
— Да.
— Оно было как-то замаскировано? Средство записи.
— Нет, не было замаскировано, просто в кармане.
— Как вы решали, когда включить устройство записи, когда его выключить?
— В смысле? Я, когда приезжал, включал его, и все. Он лежал в кармане.
— Ну то есть он записывал весь ход встречи вашей?
— Ну да, там только единственное, он записывал определенное время, точно я вам не скажу. Потом автоматически запись завершал и автоматически продолжал. 
— А когда уже выезжали, вы выключали или нет?
— Отключал.
— Скажите, пожалуйста, Николай Вадимович, просили ли вы Евтушенко предоставить вам контакты легиона?
— Я? Я не просил, она сама мне скинула. 
— Понял. Не просили предоставить вам контакты легиона. Ваша честь, прошу огласить том 5, лист дела 181 — это протокол осмотра аудиозаписей, предоставленных Николаем Вадимовичем.

Мужчина: Да, кстати, я для себя решил, короче, если мне повестка приходит, ты, если что, можешь вот контакты скинуть легиона?

— Ваши слова?
— Возможно, не помню. Ну если тут, значит, мои, отрицать не буду. 
— То есть, скажите мне, пожалуйста, как нам тогда ваши слова сейчас оценивать, учитывая, что вы только что сказали, что вы не просили предоставить контакты легиона, а на аудиозаписи вы просите предоставить. 
— Я спросил, сможет ли она. Я же не просил, дай мне контакты. Давайте вопрос сформулируем правильно. Я не просил предоставить контакты, это же совершенно разные вещи. Вы у меня что спросили? Просил ли я предоставить контакты? Так я не спрашивал, я у нее поинтересовался, сможет ли она мне скинуть. А предоставить — это была ее личная инициатива. Я просто у нее поинтересовался, сможет ли она мне их скинуть. Вы формулируйте, пожалуйста, вопрос грамотно.
— Я попробую формулировать как можно более грамотно. Вы спросили, сможет ли она скинуть вам контакты легиона. Так, правильно?
— Наверное, да. Что-то я могу не помнить.

<...>

— Скажите, пожалуйста, кто был инициатором разговоров об СВО, о легионе, кто кому задавал вопросы о деятельности легиона [на встрече с Евтушенко 5 мая 2023 года]. 
— Не помню. 
— Том 5, лист дела 184–185. Вы в машине, вы за рулем.

Мужчина: А, ну все, значит, вот так развернуться и туда едем?
Женщина: А ты вот туда сейчас поедешь, там остановка, где обычно останавливаешься.
Мужчина: Ну смотри, заполняю я эту анкету… То есть, смотри, мне повестка придет, мне тогда в этот же день ехать?

Вам женщина говорит, где останавливаться. Вы разговариваете о том, где развернуться на дороге. И вы ей: слушай, а когда мне анкету заполнять в легион. 
— Так я переживаю, вот я и спрашиваю. Полина сама мне сказала, по всем вопросам обращайся. Так как я переживал за эту тему на тот момент времени… Когда человек переживает за что-то, естественно, в голове периодически будет всплывать эта тема, и он спросит.
— То есть вы, все время зная, что у вас в кармане работающий диктофон, каждый раз женщину спрашиваете, хотя она с вами говорит о темах, связанных с проездом, а вы ее начинаете спрашивать про легион. 
— Вы скажите, пожалуйста, а что плохого, что я ее чисто спросил? Что в этом плохого?
— Есть такое понятие, как агент-провокатор. Посмотрите, кто такие агенты-провокаторы и как они заканчивали в свое время.

Ева Левенберг говорит, что в вопросах Комарова про легион видна провокация. «По тому, как строятся диалоги, по тому, что это всегда его инициатива — обсуждать легион, зная, что это террористическая организация, — видно, что Комаров ее провоцирует. Он не предупреждает Евтушенко о том, что за эти деяния может быть уголовное наказание, а наоборот: задает вопросы, просит ее прислать контакты легиона, делает вид, что ему это интересно. При этом ответы Евтушенко достаточно вегетарианские, в них не видно никакого склонения», — говорит Левенберг.

Когда в суде доказывают, что один человек склонял или подстрекал другого к какому-то действию, факт склонения должен быть показан четко, говорит Левенберг. «Должны быть показаны, например, угрозы, уговор, шантаж или какие-то иные действия, которые ясно свидетельствуют о том, что Евтушенко склоняет Комарова. Суд должен доказать, что у нее есть умысел, что она однозначно хочет, чтобы Комаров вступил в легион, но в записях этого нет, — говорит Левенберг. — Если посмотреть один лист допроса, то это может быть не очевидно. Но если прочитать весь допрос, то все сомнения отпадают».

«Из допроса видно, что все ключевые для следствия моменты, которые попали на аудиозапись, были спровоцированы Комаровым. Он задавал конкретные вопросы, ответы на которые потом легли в основу уголовного дела против Евтушенко», — говорит адвокат Евгений Смирнов. Кроме того, Смирнов подчеркивает, что Евтушенко вменяют частное общение с человеком и пересылку в личной переписке общедоступных инструкций из телеграм-канала.

«Фактически ей вменяется то, что человек попросил у нее рассказать, как можно вступить в легион, если вдруг начнется мобилизация, и она переслала ему сообщение из общедоступного телеграм-канала. Причем видно, что ее подталкивали к совершению этих действий. Госизменой в ее деле стало то, что может совершить кто угодно», — говорит Смирнов.

Подозрительная забывчивость

Юристы-правозащитники Смирнов и Левенберг, изучив полную расшифровку допроса Николая Комарова в суде от 10 сентября 2024 года, уверены, что его действия можно однозначно трактовать как провокацию против Евтушенко. «Провокация всегда очень сложна в доказывании для защиты, — говорит Смирнов. — Она должна доказываться крупным объемом тех сведений, которые есть». При этом Смирнов добавляет, что, если человека сознательно провоцируют на совершение каких-либо деяний, суд должен признать, что совершенное действие не является преступлением. 

Первый признак того, что Комаров провоцировал Евтушенко — сам факт того, что он записывал их разговоры на диктофон. При этом на допросе выяснилось, что Комаров не смог назвать ни марку диктофона, ни модель ноутбука, на которые он скидывал аудиозаписи, также он не смог объяснить, почему аудиофайлы сохранены в разных форматах, и сообщил, что этой техники у него уже нет.

«Мало у кого в современности есть диктофон как отдельное устройство. Сейчас диктофоны есть на телефонах, и логично было бы использовать телефон. Но у Комарова был какой-то специальный диктофон, марку которого он не смог назвать. Технические вопросы про диктофон в таком деле могут вызволить много информации. Когда ФСБ проводит свои операции, они не сообщают своим агентам название, марку, модель устройства», — говорит Смирнов.

Нельзя исключать, что Комаров действительно мог искренне забыть марки диктофона и ноутбука. Однако, как говорит юрист Ева Левенберг, в любом уголовном деле нельзя рассматривать доказательства по отдельности, а нужно оценивать их все в совокупности: человек может забыть марку, но помнить, когда купил технику, или у него остались фотографии. «Здесь видно, что техника, скорее всего, была не его, а выданная правоохранительными органами», — говорит Левенберг.   

Второй признак того, что Комаров провоцировал Евтушенко, — постоянные вопросы о легионе со стороны Комарова, ответы на которые легли в основу уголовного дела о госизмене. Нет никаких иных доказательств ее вины, помимо ответов на вопросы и пересланной по просьбе Комарова ссылки на чат-бот легиона «Свобода России».

Третий признак — зафиксированная на аудиозаписи репетиция, о чем Комаров будет спрашивать Евтушенко на будущей встрече. Во время допроса в суде выяснилось, что Комаров проговаривал ключевые слова: «с кем воюют», «оружие» и «фейк», пока был один в машине, а позже — задавал Евтушенко вопросы на эти темы.

Фрагмент допроса Николая Комарова адвокатом в суде по делу Полины Евтушенко 10 сентября 2024 года:

— Вы вели какие-то записи для встречи с Евтушенко, о чем вы будете ее спрашивать во время встречи?
— Суть я не понял вопроса. Развернуто задайте вопрос. 
— Скажите, пожалуйста, писали ли вы список вопросов письменно, которые вы будете задавать Евтушенко?
— Нет.
— Понял. Естественно, кто будет писать такой список, кто будет проговаривать. Шестая аудиозапись с 2:40 до 4:10, послушаем.

Включается аудиозапись, на которой громко играет радио. Слышно, как Комаров несколько раз подряд повторяет: «с кем воюют», «оружие», «фейк». 

— Почему вы в этот момент в одиночку в машине проговариваете: «с кем воюют», «оружие», «фейк»?
— Может, я читал что-то. Может, просто мысли вслух. Вы никогда в машине не разговариваете? Я люблю, например, в машине поговорить. Просто какие-то мысли возникли. Вот вы мне сказали, что я записывал вопросы Полине, разве я где-то здесь произнес конкретно, что надо задать вопрос Полине?

<...>

— Признаете ли вы, что до встречи с Евтушенко вы по каким-то причинам произносили: «с кем воюют», «фейки», «оружие»?
— Признаю. Смысла не признавать нет, это диктофонные записи.

<...>

— Я хочу продемонстрировать суду и присутствующим лицам том 5 лист 192 в связи с тем, что я хочу выяснить, задавал ли в этот день Николай Вадимович Полине Сергеевне вопросы о том, не является ли РДК или легион фейком, с каким оружием надо ехать в легион и последнее у нас — с кем воюют. Задавали ли вы соответствующие вопросы в ходе этой встрече?
— Пытаюсь вспомнить.

Судья говорит: «На данных листах находится стенограмма аудиозаписи номер шесть, в которой отражены все вопросы на листах, с которыми согласился в том числе и подтвердил свидетель в ходе ознакомления. Дополнительного оглашения суд не усматривает. Дальше».

— Скажите, пожалуйста, Николай Вадимович, говорили ли вы в ходе этого разговора: «Ну не знаю, я новости не читаю, на самом деле с Путиным они воюют или с кем»? Говорили ли ей: «Вот суть, короче, я не знаю, кто написал… что легион и РДК — это все фейк»? И последнее: «Глупо будет что-то брать с собой». [Евтушенко спросила:] «С собой из чего?» [Вы ответили:] «Из оружия»? Скажите, пожалуйста, Николай Вадимович, это совпадение, что вы до встречи произносите «с кем воюют», «фейки», «оружие», а потом в ходе разговора с Евтушенко задаете ей вопросы о том, с кем воюет легион, как с оружием ехать и не является ли легион и РДК фейками?
— Такой вариант не рассматривается, что где-то что-то я увидел, прочитал что-то, услыхал где-то, в голове у меня эта мысль всплыла, и просто потом по ходу общения обстоятельства так получились, что просто я ее спросил? 
— То есть правильно я понимаю, что вас интересовали эти обстоятельства и заранее решили… 
— Я не знаю, что вы поняли.
— Хорошо, давайте определимся. По каким причинам вы заранее определили, какие темы вы хотели бы обсудить?
— Я ничего заранее не определял. Я вам уже 10 раз сказал. Просто сказал. Вы услышали хоть одно слово, что надо спросить у Полины? Нет, все. 
— То есть вы всерьез пытаетесь убедить окружающих в том, что вы случайно произнесли до встречи с Евтушенко три темы разговора, которые вы потом в ходе разговора с ней по своей инициативе… 

Этот вопрос был снят судьей.

«Комаров задавал вопросы, ответы на которые квалифицированы как элементы преступления. Это однозначно свидетельствует о том, что он готовился к встречам с Евтушенко. Он не просто включал диктофон, чтобы подстраховать себя на встречах, как он утверждал, а готовился и репетировал юридические термины, которые нужно вставить в их с Евтушенко разговор. Видимо, эти ключевые слова Комаров получал от кураторов из ФСБ», — говорит адвокат Евгений Смирнов.

Четвертым косвенным признаком того, что Комаров намеренно выступил в деле Евтушенко провокатором, может быть то, что в момент знакомства и общения с ней, он, вероятно, уже находился под следствием по уголовному делу. Хотя из приговора суда удалена большая часть сведений о фиктивных организациях, созданных Комаровым и его подельниками, «Холоду» удалось идентифицировать часть из них: наиболее активно указанные в приговоре «фирмы-однодневки» появлялись осенью 2022 года, а в декабре того же года регистрации прекратились. Следствие по делам с таким количеством документов и свидетелей обычно длится не менее года.

Судимый свидетель

По словам адвоката Евгения Смирнова, наличие судимости у свидетеля никогда не оценивается судом как причина, почему не стоит доверять его показаниям. Скорее, это свидетельствует о том, что человек хорошо понимает процедуру привлечения к ответственности.

«А еще возбужденное на тот момент уголовное дело против Комарова может говорить о том, что у представителей правоохранительных органов могла быть над ним власть, когда он общался с Полиной Евтушенко и записывал их разговоры на диктофон. Фактически в тот момент, когда он сам был под следствием, он собирал фактуру для возбуждения уголовного дела о госизмене против Евтушенко», — говорит Смирнов.

Доказать связь свидетеля обвинения с представителями ФСБ можно, проверив, с кем созванивался Комаров, накануне встреч с Евтушенко и после них, и какие места он посещал. Без доступа к звонкам, биллингам телефона или устных показаний самих представителей ФСБ и Комарова, которые могли бы получить представители правоохранительных органов, их не может получить обычный гражданин.

«В этом деле мы оцениваем действия Комарова как типичного провокатора из-за совокупности тех деталей, которые стали очевидны после его допроса, — говорит Смирнов. — Факт записи разговоров на диктофон, провоцирующие вопросы, репетиция Комаровым ключевых слов, быстрое возбуждение уголовного дела о госизмене против Евтушенко и возбужденное уголовное дело против самого Комарова».

Фрагмент допроса Николая Комарова Полиной Евтушенко в суде 10 сентября 2024 года:

— Если вы знали, что я, вероятно, совершаю преступление, почему вы отправились написать донос, но не попытались меня предупредить, что мои действия противоправные?
— Я не донос подал. Я в интернете прочитал, что если человек сам сообщил, то у него не будет уголовной ответственности. Я боялся, вдруг вы можете что-то сделать, спровоцировать или не спровоцировать. Только поэтому я и пошел. 
— Но вы написали: «Прошу проверить эту девушку на признаки склонения меня в легион». 
— Ну, я в интернете прочитал. 
— Вы не написали: «Я пытался вступить, я пытался совершить преступление, но вот я сам пришел».
— Так вы же меня пытались склонить.
— Я вас не пыталась склонить.
— Вы мне неоднократно говорили: вступай в легион. Я вам ответил на ваш вопрос? Я прочитал в интернете, что если человек сознается, то его не привлекают к уголовной ответственности.
— А вы пришли в ФСБ и сознались? Ваш текст по другому выглядит.
— Как выглядит, так выглядит.

Правозащитный проект «Мемориал» признал Полину Евтушенко политической заключенной. «Заводя уголовные дела о госизмене, об оправдании терроризма или о распространении “фейков” о российской армии, государство показывает, что оно держит на особом контроле людей с отличающейся от линии партии позицией. Эти дела находятся на особом контроле, потому что с точки зрения наших правоохранительных органов такие люди расшатывают ситуацию в стране. Они фактически являются врагами народа, пятой колонной. Государство считает их серьезными оппонентами, словно они покушаются на стабильность и благополучие режима», — говорит Левенберг.

«Я надеюсь на адекватность судьи и прокурора, ведь доказательства по некоторым статьям настолько сомнительны, что их вообще не должны были принимать. Но надеюсь не очень сильно, — писала в одном из писем корреспонденту «Холода» Евтушенко. — К сроку 10–15 лет мысленно я готова».

Следующее судебное заседание по делу Евтушенко назначено на 24 сентября 2024 года в 11:30 и состоится в Центральном окружном военном суде Самары. Заседания открыты, на них может прийти любой желающий. Полине Евтушенко можно написать письмо «Почтой России» или через онлайн-сервис для отправки писем Zonatelecom. Нужно указать: 443047, Самарская область, г. Самара, ул. Утевская, д. 18А, ИК-15, ПФРСИ, Евтушенко Полине Сергеевне, 1998 г. р.

Сообщение ФСБ использовала мошенника против матери-одиночки появились сначала на «Холод».