Я переехал в Германию и получил гражданство, но мечтаю вернуться в Россию

Летом 2022 года 19-летний Алексей (имя изменено по просьбе героя) вместе с мамой переехал в Германию. Он выучил немецкий, поступил в один из лучших университетов мира и получил немецкое гражданство. Однако уже третий год страдает от жизни в новой стране и хочет вернуться в Россию. Алексей рассказал «Холоду», почему у него не получилось найти друзей, в чем проблема немецкого образования и через что проходят те, кто переезжает в Германию.

Я родился в небольшом городе в Западной Сибири. После восьмого класса я с мамой переехал в Новосибирск и поступил в одну из лучших школ. Образование было на высоком уровне. В итоге ЕГЭ по физике я сдал на 97 баллов, хотя решал его до этого лишь дважды, и в 2021 году поступил на физфак.

Еще когда я был в школе, в 2019 году, мы с мамой подали документы на позднее переселение: бабушка по маминой линии наполовину немка, и мы могли переехать в Германию и претендовать на гражданство. Тогда мы хотели просто путешествовать, а с двумя паспортами большую часть стран можно посещать без визы. Вдобавок я думал, что на Западе образование лучше, потому что ну где в рейтингах наши, а где немецкие университеты. 

Бюрократическая волокита длилась два года. Нужно было доказать, что мы немцы: мы собирали архивные справки и свидетельства о рождении родственников, переводили их на немецкий и заверяли у нотариуса. Еще сдавали экзамены на знание языка. В 2021 году заявление одобрили, и мы с этой бумажкой пошли в посольство получать визу.

Так совпало, что забирать визу мы поехали 24 февраля 2022 года. 

Мы с мамой поняли, что в стране, которая воюет, будут вводиться ограничения. Было желание просто жить в месте, где их нет. И летом 2022 года мы уехали в Германию. 

Для немцев это поведение за гранью адекватного

Коронавирусные ограничения тогда еще не сняли до конца, поэтому первые три недели мы провели на карантине. Нас поселили в один номер отеля. По правилам мы не могли общаться с другими постояльцами и должны были носить маску во всех местах, кроме своей комнаты. Это было унизительно, потому что для местных коронавирусные ограничения уже не действовали, и они без масок гуляли по улицам. 

Кормили отвратительно, но выходить за территорию отеля, даже до магазина, было запрещено. Работники вели себя по-хамски, но и на них самих постоянно орали начальники. Это была глубинка в Германии, где плохо относятся к мигрантам, а среди обслуживающего персонала были в основном они. 

Карантин для нас закончился после двух отрицательных тестов, и нас перевезли во Фридланд — маленький городок, через который проходят десятки тысяч поздних переселенцев. Обычно люди проводят там два-три дня, а после этого их распределяют в хаймы — социальные общежития. Если нет оснований, например, родственников в Германии, человек не может выбрать город сам. Большинство переселенцев распределяют во всякие деревни, потому что в общежитиях крупных городов обычно нет мест.

Зная об этом, мы заранее получили приглашение от университета в городе Ахене. Однако куратор и нам предлагал одни деревни. Мы начали спорить, уперлись и сказали, что поедем только в Ахен. Для немцев это поведение за гранью адекватного. Куратор был в шоке, но в итоге пошел нам навстречу. Скорее всего из-за того, что мы хорошо знали немецкий.

Там бегали тараканы и крысы

В Ахене мы заселились в социальное общежитие, где в основном жили арабы и негры. Из адекватных людей там были только беженцы из Украины. 

Общежитие находилось в неблагополучном районе. Я впервые видел человеческое говно на тротуарах, на улицах было много мусора. По дороге в центр через каждые 200–300 метров встречались бездомные. Позже я заметил, что это зависит от района, а в целом в Германии чисто. 

На этаже нашей общаги была кухня, но это оказалось самое грязное место, которое я видел в жизни — там бегали тараканы и крысы. Чтобы не ходить на общую кухню, мы купили электрическую плитку и готовили у себя. 

Мама раньше не жила в таких условиях, и для нее это был ужас, она сильно психовала. Я справлялся лучше, но тоже было тяжело. Без документов мы не могли переехать в квартиру, поэтому старались получить их как можно быстрее: ежедневно по полдня ходили по различным службам. Во многих вещах там отказывали, и мы не могли понять, что нужно сделать. Напряжение привело к скандалу: мы поссорились и два дня не разговаривали. Потом обсудили и выяснили, что каждый на эмоциях думал, что зря мы вообще переехали в Германию. 

Было сложно привыкнуть к бумажным письмам. Все общение с банками, страховыми, госорганами происходило по почте. Например, я открывал счет в «Шпаркассе» — это популярный в Германии банк. Мне в первом письме прислали карту, во втором — пин-код к ней, а в третьем — QR-код, чтобы зайти в приложение банка. Все три письма я ждал около месяца. 

Немцы считают, что в интернете данные украдут, а бумажная почта — это якобы безопасно. В Германии действуют безумные законы по защите данных, которые не позволяют создавать такие сервисы, как «Госуслуги». Банковские приложения по интерфейсу и дизайну похожи на те, что были в России лет 10–15 назад. 

На то чтобы открыть счет в банке, сделать медицинскую страховку и поступить в университет, у меня ушло три месяца. Это редкость — обычно люди делают такие документы от полугода до года. 

С собой из России мы привезли около 15 тысяч евро, вырученных от продажи квартиры в Новосибирске. Для жизни в Германии двух тысяч в месяц на двоих более чем хватает, но поначалу у нас уходило три: мы много тратили на оформление документов и транспорт. Плюс тогда мы еще не знали, на чем можно сэкономить. Через два месяца мы начали получать пособие для малоимущих — 500 евро на человека, проживание в общежитии тоже оплачивало государство. 

Пока у нас не было документов, найти жилье было практически нереально: желающих намного больше, чем свободного жилья, поэтому арендодатели проверяют документы и справки о доходах, а иногда даже требуют, чтобы потенциальные жильцы писали на бумаге свою биографию. С поиском жилья нам тоже должно было помочь государство, но первое время в общежитии работал добрый, но ничего не умеющий сотрудник. У него были низкие показатели по расселению, поэтому на замену прислали женщину из мэрии. Она просмотрела все личные дела жильцов и пригласила нас побеседовать. Ее впечатлило, что я всего через два месяца после переезда поступил в университет. Сотрудница включила нас в программу социального жилья, которое сдается по ценам ниже рыночных. 

Буквально через три недели мы нашли квартиру. Двухкомнатная, 50 квадратов. Мы снимали ее за 600 евро, хотя такая же без социальных льгот стоила бы около тысячи.

Пешком до Бельгии

В Германии люди любят договоры на кучу страниц. Поэтому, в отличие от России, здесь огромное количество квартир сдается пустыми. Когда жильцы съезжают, они обязаны привести квартиру в изначальный вид. Из-за этого стены покрашены в 10 слоев — каждый красит после себя.

Наша квартира тоже была пустой и с белыми стенами. Поначалу мы спали на матрасе. Мебель покупали постепенно — выбирали самую дешевую, потому что мебель в Германии стоит раз в пять дороже, чем в России. Мне приходилось поднимать ее на четвертый этаж без лифта. Много чему научился: сам монтировал краны и раковину на кухне, подключал плиту, вешал люстры. На обустройство у нас ушло три тысячи евро. 700 из них выплатило государство как помощь переселенцам на первое время. 

Ахен — это город на 200 тысяч жителей. Нам досталась квартира в чистом районе, рядом были парки и леса. Город находится прямо на границе, поэтому до Бельгии или Нидерландов всего четыре километра. Минимум раз в месяц мы с мамой ходили туда пешком и спокойно пересекали границу — можно сказать, ее там вообще не было.

Ахену больше тысячи лет. Его средневековый облик сохранился: низкая этажность, вплотную стоящие дома, узкие улочки, но по удобству город проигрывает нашим микрорайонам советского типа: в них школы, садики, магазины и спортклубы находятся рядом, а здесь в разных частях города. Районы с хорошей инфраструктурой встречаются редко, и там строят элитное жилье. 

Зато общественный транспорт работает хорошо и доступен для людей с инвалидностью. Когда автобусы подъезжают к остановке, опускаются за счет гидропневматической подвески, чтобы можно было спокойно заехать на коляске.

Приехать позже на час — это не опоздание

Когда мы получили паспорта, мама начала искать работу. Удивительно, но довольно быстро она устроилась менеджером по работе с клиентами в крупную местную компанию. Должность соответствовала той, что была в России, а зарплата была даже чуть выше среднего: с вычетом налогов получалось 2900 евро в месяц. 

Позже выяснилось, что маму быстро взяли, потому что вакансия проходная. Начальники не понимали рабочих процессов. Маме почти ничего не объяснили, а работала она за пятерых. Плюс в компании страдала корпоративная этика: крик и хамство там были нормой. 

Мама приходила в офис первая и уходила последняя, и все будни она была занята. Но и я был в учебе: сначала сидел одну-две пары в университете, потом самостоятельно занимался дома, а после шел на тренировку. 

В выходные мы старались куда-то выбираться. Путешествовали в соседние страны и по городам Германии: были в Берлине, Штутгарте, Лейпциге, Кельне, Дюссельдорфе и других. Берлин очень серый. Дома, может быть, и красивые внешне, но однотонность сильно гнетет. Лейпциг тоже серенький, но там стоят наши девятиэтажки — что-то родное, поэтому не такое депрессивное.

Во время путешествий я понял, что электрички в Германии — это самое непунктуальное, что есть в мире. Для них приехать позже на час — это не опоздание. Опоздание — это когда на три часа, а на час они задерживаются каждый день. 

Скоростные же поезда могут и вовсе просто выпасть из расписания. Однажды мы купили дорогущие билеты и сели в поезд. А через 10 минут объявили, что поезд дальше не поедет. 

Я слышал множество разных причин: повреждения на линии, у поезда не работает гудок, машинист не вышел на работу, железнодорожные пути перегородили коровы… 

Ехать на такси не вариант, здесь им практически никто не пользуется, потому что оно раз в пять дороже, чем в России. Это связано с тем, что минимальная оплата труда — 13 евро в час. Бензин тоже дорогой — 1,8 евро за литр. 

Зато в Германии грамотно организовано дорожное движение. Водители вежливые и соблюдают правила.

Один из лучших вузов оказался шарагой

Я поступил в Рейнско-Вестфальский технический университет Ахена (Rheinisch-Westfälische Technische Hochschule Aachen, RWTH). Поступить туда было легче, чем в другие вузы: я просто перевел документы и пошел заново на первый курс. Из-за того, что я закончил первый курс в России я миновал «штудиенколлег» — колледж, в котором в течение года иностранных абитуриентов готовят к поступлению в немецкие университеты. 

Я всегда хотел заниматься машиностроением, поэтому при поступлении сменил специальность. Когда выбирал вуз, смотрел по рейтингам — RWTH считается одним из лучших в Германии. Ожидания не оправдались: универ оказался шарагой. 

Главная проблема заключается в потоковой система обучения. В маленьких группах за два года мы не занимались, не считая одного предмета. Все делается в огромной аудитории на 300 человек. 

99% лекций — это когда дяденька или тетенька просто читают презентацию в пауэрпоинте, хотя это директора целых институтов, которые считаются мегапрофессорами. 

Семинары устроены не лучше. Дядя или тетя пишут на бумажке решение задачи по заранее заготовленному шаблону, а изображение выводится через проектор на стену. Но как ты задашь вопрос в аудитории на 300 человек, если что-то непонятно? Ты можешь, конечно, поднять руку и поорать. Но мне, человеку, у которого немецкий не родной язык, тяжело вот так сразу формулировать вопрос и громко говорить. А после пары не подойти, потому что либо преподаватель сразу убегает, либо к нему из таких скромняжек выстраивается очередь на часы.

«Если вам что-то непонятно, покупайте мою книжку, она стоит 30 евро», — говорят преподаватели. В Германии серьезные законы об авторском праве, поэтому трудно найти бесплатные копии. При этом преподаватели каждый год меняют пять строчек в своих учебниках и агитируют покупать новую версию. Со старой прийти на экзамен нельзя. 

Я не могу говорить за все университеты. Однако я встречал человека, который учился в одном из самых лучших вузов Европы — Мюнхенском университете, и он говорил, что там все то же самое. 

У нас практически не было домашних заданий, разве что на первом курсе. Пар — одна, максимум две в день. Однако когда я приходил на экзамен, оказывалось, что ничего не знал. Поэтому надо заниматься самостоятельно, и очень много. Совмещать работу с учебой тяжело — тех, кто пытается, гораздо меньше, чем в России, и все они с долгами по учебе. 

Проблема тут не в сложности программы. Преподаватели настолько глупо и неэффективно объясняют, что даже простые задачки студентам кажутся сложными. Поначалу я вообще плевался от уровня заданий: они элементарнейшие, особенно по математике. Того, что я прошел на первом курсе в России, мне здесь хватило на полтора года, по некоторым предметам — на два. И только сейчас начинают появляться задачи, которые по сложности похожи на те, что были в моей школе. 

Люди вынуждены готовиться к экзаменам самостоятельно. Есть система «разговорных часов»: можно записаться на определенное время, прийти в научный институт и задать лектору вопросы. Но если будет очередь, есть риск просто не успеть. А если отправить вопросы по почте, ответ можно ждать долго. Такого, как у нас, когда пишешь преподавателю во «ВКонтакте», — нет. 

Если на экзамене что-то пойдет не так, пересдать через две недели, как это было бы в России, не получится. Пересдача будет минимум в следующем семестре, а то и через год. Из-за этого студенты на моей специальности в среднем учатся 11 семестров, хотя программа рассчитана на семь — они просто не могут закрыть долги.

На грани

Но самым тяжелым в Германии для меня стала нехватка общения. В России у меня были хорошие отношения с одногруппниками: мы вместе делали домашние задания, после пар ходили гулять. Сплоченность появлялась просто за счет деления потока на группы. Здесь же отношения не складываются, как бы я ни старался. 

Я подходил во время занятий, общался, предлагал куда-то сходить после. Но немцы плохо относятся к мигрантам, даже если человек родился в Германии, но у него есть акцент или иностранная фамилия. Люди в Германии в целом закрытые и не подпускают к себе. Они добрые и всегда готовы помочь, но только если это не повредит им. Когда появляется риск трудностей, они отказывают. 

Немцы очень любят знакомиться, часто предлагают обменяться контактами. Однако эти смолтоки ни к чему не приводят. Они берут контакт, но никогда не позвонят и не напишут. 

Я бы не сказал, что немцы сильно дружат даже друг с другом. Максимум — это вместе сходить в бар. Даже когда на пары приходит компания, видно, что каждый сам по себе. После занятий они пожмут руки и разойдутся. Взрослые в основном общаются внутри семьи. Я лично знаю людей, которые считают, что у них большая дружная компания, но встречаются раз в год — на Рождество. 

У большинства русскоязычных людей, что я встречал, нет друзей-немцев, хотя они живут здесь по 30 лет. Поэтому дружба возможна только с мигрантами, и я отношусь к ним лучше, чем к местным. Если найти адекватных ребят с Ближнего Востока, из Украины, России, Казахстана, Беларуси или откуда угодно еще, с ними можно познакомиться. Поэтому, когда я слышал, что студенты разговаривают по-русски, подходил и говорил: «Ребят, привет, где учитесь, давайте пообщаемся». 

Впрочем, и с ними дошло максимум до товарищества и редких встреч. На третьем курсе у нас появилось разделение на кафедры. Я перестал видеть на парах знакомых людей, и прежние связи как бы обнулились. 

Правда, у мамы появилась настоящая подруга из Эстонии. Еще у нее есть хорошая подруга из Беларуси. Возможно, у нашего поколения просто другая культура — мы больше похожи на закрытых европейцев, зациклены на себе. В свободное время я играю в компьютер с друзьями из России. Это 10–12 человек, с которыми я стабильно общаюсь по несколько часов в день — мы созваниваемся в дискорде или просто переписываемся. Также общаюсь с однокурсником из Украины. Мы познакомились на одной из лекций и вместе разбираем лекции, тоже в дискорде. Но это не дружба, скорее, взаимовыручка.

В университете активно продвигаются студенческие организации, где можно с кем-то познакомиться. Я туда не вступал — мало времени. К тому же я больше не хочу оставаться в Германии, поэтому даже нет желания строить связи. 

Мне все говорят, что надо стараться ради диплома. Но у меня раза четыре были нервные срывы, и последний оказался очень серьезным. Я тогда был на грани, уже хотел пойти в деканат и отчислиться, но передумал. Сейчас я стараюсь не распылять силы. Хочу просто получить диплом и уехать отсюда как можно быстрее.

 «Вы не знаете немецкий менталитет»

В этом году на маминой работе стало совсем невыносимо. Она пошла к начальству и предложила нанять еще людей, которые взяли бы часть ее обязанностей на себя. Те отказались — сказали, что знают лучше. Однако, когда мама ушла, они так и поступили — теперь на ее месте работает пять человек. 

Пока мама была на должности, отдавала 100 евро в месяц на страховку по потере работы. Потом она уволилась, и страховая стала выплачивать ей 67 процентов от оклада. Через шесть месяцев выплаты прекратились. Все это время она искала новую работу — подала больше 100 резюме. На собеседования ее позвали 10 раз, но второй тур был всего единожды. Рекрутеры каждый раз говорили «вы классная», а потом приходили отказы. 

Казалось бы, в Европе все официально, но из-за строгого законодательства очень многое решают связи — может быть, даже больше, чем в России. Если ты вхож в круг, тебя могут порекомендовать, но без личного знакомства найти работу трудно. Еще в Германии есть скрытая нелюбовь к иностранцам. Их не хотят брать на работу — причем неважно, есть у человека гражданство или нет. Маме отказывали со словами «вы не знаете немецкий менталитет» или «ваш опыт работы в России нерелевантен». Если же мама подавалась на должность ниже уровнем, говорили, что она «слишком квалифицирована». 

Работу мама так и не нашла. Она не захотела возвращаться к жизни на пособии, потому что с ним нужно все время отчитываться о местоположении и нельзя спокойно уехать из города.

Бывший начальник мамы из России пригласил ее в свою команду. Она согласилась. Перед отъездом из Германии продала машину — этих денег мне должно хватить на остаток учебы. 

Понимаю, что Россия не рай на земле

Я больше не имел права жить в нашей квартире — это социальное жилье, которое рассчитано на двоих. Мы нашли место в частном общежитии для студентов, потому что государственных общаг на всех не хватает. Теперь я плачу 550 евро в месяц за комнату площадью 20 квадратов, считая ванную.

Мама уехала, но переживать и думать об этом у меня сейчас нет времени. Сперва я был занят переездом, сейчас много учусь — сессия все ближе. 

Я очень хотел вернуться в Россию. В августе 2024 года ездил туда, чтобы получить отсрочку в военкомате и восстановиться в университете. Однако здоровье у меня хорошее, а других причин для отсрочки нет — когда отчислился с бакалавриата, она сгорела. Я даже не против пойти в армию, но не в это время. В результате после долгих раздумий решил доучиться в Германии. 

Если поступлю в магистратуру, призвать вроде не должны: это новая ступень образования, и отсрочка должна быть новая. Поэтому есть идея пойти в магистратуру в России. В Германии мне осталось доучиться этот год и следующий, после чего я буду поступать в МФТИ в Москве. Если не получится, поищу что-нибудь в Питере. Другие варианты я пока не рассматриваю.

Первые полтора года после переезда я сильно ностальгировал по прошлой жизни. Потом приехал и увидел, что многие вещи становятся хуже, — тогда возникло понимание, что в России не все так радужно, как кажется. 

Думаю, люди стали агрессивнее: появилось больше хамства в общественном транспорте, на дорогах и в магазинах. При этом остаются добродушные люди, которые готовы помочь. Но в их лицах видно больше грусти и тоски, чем было раньше. 

Есть ощущение, что в России стала хуже ситуация с экологией. На дорогах очень грязно — возможно, начали использовать дешевые реагенты. К тому же, я думаю, предприятия стали меньше заботиться о выбросах, да и люди ездят на более дешевых машинах. Ну и цены, конечно, стали сильно выше. В Германии они растут незаметно — с нашего приезда в 2022 году ценник на продукты изменился процентов на 15.

Чувства безопасности тоже намного меньше — из-за ребят в форме. 

Прошлой зимой сотрудники ФСБ отводили меня в отдельную комнату и проверяли паспорт. Пограничная служба России — не самые вежливые люди, поэтому я каждый раз готовлюсь к пересечению границы. Дорога тяжелая, и всякие ситуации могут произойти — важно быть в нормальном психологическом состоянии. Еще я беру с собой все паспорта, немецкий тоже, чтобы подтвердить, что учусь в Германии. Заранее продумываю ответы на вопросы и чищу телефон по ключевым словам.

Несмотря на это, я решил летать в Россию чаще. Мне нужно общение с друзьями, да и мама теперь живет там. Поеду на Новый год и в конце зимы, после сессии. 

Я трезво оцениваю ситуацию в России и понимаю, что это не рай на земле. Поэтому сильной тоски у меня нет. Я просто очень хочу получить нормальное образование, реальные знания. Останусь инженером в гражданской авиации. В России эта отрасль переживает не лучшее время, но я хочу попробовать.

Сообщение Я переехал в Германию и получил гражданство, но мечтаю вернуться в Россию появились сначала на «Холод».