Я россиянка, а моя жена — украинка

Правозащитница и психотерапевт Ольга Размахова из Петербурга женилась на украинке Надежде Шариповой. Они встретились во время войны, но это не помешало им влюбиться друг в друга и создать семью. Ольга рассказала «Холоду», почему эмигрировала ради этих отношений и как отнеслись к их браку окружающие из России и Украины.

В начале 2022 года я жила в России и работала в правозащитном фонде «Сфера», который помогает ЛГБТ-людям. По сей день я руковожу там службой психологической помощи.

Как только началось вторжение России в Украину, мы с моим другом, психологом Киром Федоровым, опубликовали открытое письмо против войны, которое подписало очень много людей. Вечером 24 февраля мы пошли на митинг к Гостиному двору. К сожалению, наш протест не остановил войну.

Я не хотела уезжать из России

Мы активно высказывались о военном вторжении России в Украину и призывали к этому других. Почти сразу я начала вести семинары для психологов из Украины, которые планировали работать с людьми с ПТСР, так как специализируюсь на этой теме.

В апреле наш фонд, который к тому моменту был признан «иноагентом», ликвидировали в России. Многие мои коллеги к тому моменту уехали — я же решила, что останусь в стране. Я веду блог про экономику и права человека «Феминистка инвестирует», в телеграме и в инстаграме на меня подписано почти по 20 тысяч человек. Мои книги выходили в издательстве АСТ и занимали высокие места в рейтингах. Для меня было важно оставаться публичной россиянкой, которая с первых дней войны не только активно участвует в митингах, но и говорит об этом. Я хотела быть человеком, который находится внутри страны, высказывает свою позицию и не боится понести за нее наказание. 

В июне 2022 года я отправилась в рабочую поездку в Прагу — ее спонсировал наш фонд. Мне не хотелось уезжать — казалось, что это очень ресурсозатратно и рискованно: нужно было проходить несколько границ, и я не видела в этом большого смысла. К тому же я понимала, что после Европы мне будет тяжело возвращаться в Россию из-за резкого контраста между политическими режимами.

Через несколько дней в Праге мне стало тоскливо, я чувствовала фрустрацию. В Европе я могла публично говорить о чем угодно, повсюду висели антивоенные плакаты, было видно, как Чехия поддерживает Украину. Но при этом я помнила, в какое место я вернусь. Казалось, что я не должна здесь быть, что в поездке я просто теряю время, а на самом деле нужно быть в России и высказываться против войны.

Счастливое стечение обстоятельств

На третий-четвертый день поездки я написала в своем блоге: «Если кто-то живет в Праге, можем встретиться». Мне написала Надя. Она уехала из Украины в Чехию еще до полномасштабного вторжения, жила и работала здесь около двух лет в IT-компании. Из-за войны она перевезла в Прагу своих родителей: они из Херсона, и их город в тот момент был под российской оккупацией.

Когда началась война, Надя отписалась от всех русскоязычных блогеров, хотя негатива ко всем россиянам у нее никогда не было. Но многие из них никак не высказались о войне, и это расстраивало ее. К тому же ей было сложно взаимодействовать с русским языком сразу после вторжения — хотелось дистанцироваться.

Но по счастливому для нас стечению обстоятельств она когда-то рекомендовала мой блог своей подруге, которая живет в Петербурге. Эта подруга продолжила меня читать и рассказала Наде, что я в Праге и открыта к общению. Так мы с ней увиделись и очень приятно провели время. Потом встретились еще раз, стали активно общаться. За время моей поездки мы виделись раз пять. 

Потом Надя уехала в отпуск в Португалию. А я после месяца, проведенного в Чехии, я вернулась в Россию. Но возвращалась я уже с пониманием, что у меня есть большой интерес к этому человеку и желание открываться ему. Конечно, на тот момент я еще не думала об отъезде из России, но понимала, что со мной происходит что-то важное, что у меня появляются чувства и что я хотела бы исследовать их и дать им возможность развиваться.

Когда я вернулась домой, мы продолжили созваниваться и переписываться. Мы все лучше узнавали друг друга, было ясно, что у нас есть взаимный интерес и начинаются отношения. Я решила, что хочу дать им шанс, но для этого мне нужно было жить не в России. С закрытыми границами я бы не смогла ездить в Европу и видеть Надю так часто, как мне бы хотелось.

К тому же мне было опасно оставаться в России. Тогда людей уже активно сажали по уголовным статьям о дискредитации и фейках. А я активно писала антивоенные материалы и работала в организации, которая была юридически уничтожена. Потом в России инициировали закон о полном запрете «пропаганды нетрадиционных отношений», а я открытая лесбиянка. И я поняла, что не готова подвергать дополнительному стрессу Надю, у которой брат в Украине и родной город под оккупацией. Я хотела оградить дорогого мне человека от переживаний хотя бы за меня.

Свадьба в Мексике обошлась нам в 10 тысяч евро

Так я и решила эмигрировать. У меня была рабочая виза в Литву, и я смогла переехать в Вильнюс. Мне было несложно уезжать, потому что в моей жизни появилась большая ценность — любовь. До этого мне было необходимо жить в России, говорить честно о вещах, которые я считаю важными, даже понимая все риски. Но я осознала, что сейчас для меня главный смысл жизни — отношения с человеком, в которого я влюбилась. 

Одновременно с этим я понимала, что я знаю Надю совсем недолго и, возможно, у нас ничего не получится. Поэтому мои документы были оформлены так, чтобы я не была в визовой зависимости от нее и могла жить в Европе даже в том случае, если мы расстанемся.

В Вильнюсе я провела несколько месяцев до свадьбы с Надей. Все это время мы летали друг к другу и в другие города, ближе узнавали друг друга и все лучше понимали, что готовы съехаться и попробовать жить вместе как семья. А после нашей свадьбы я переехала в Прагу, и теперь мы живем здесь. 

Мы зарегистрировали брак, наверное, раньше, чем хотели. Но это было нам нужно для оформления документов, и на тот момент мы уже были уверены в том, что хотим быть семьей. Мы понимали, что готовы к тому, чтобы идти вместе дальше уже в новом статусе.

В декабре 2022 года мы полетели в Мексику. Это была оптимальная для нас страна: там регистрируют однополые браки и дают возможность делать это иностранцам в кратчайшие сроки. У них нет сложных проверок, как в Европе, где нужно собрать кучу документов о том, что ваши отношения не фиктивные. В нашем случае мы жили в разных странах и не могли показать общие счета и документы о совместной аренде жилья. Поэтому удобнее было пожениться буквально на другом конце света.

Это была потрясающая поездка. Мы две недели путешествовали по городам майя, изучали историю страны и даже съездили на Карибы. Но свадьба оказалась очень затратной — трансатлантические перелеты всегда дорогие. В итоге мы потратили на все около 10 тысяч евро. В эту сумму входили кольца, билеты, отель и само заключение брака. Кроме нас двоих, на свадьбе больше никого не было: мы хотели побыть наедине.

Надины родители — тоже моя семья

Наши близкие нас поддержали. Я очень благодарна моей и Надиной семьям за то, что они приняли нас обеих. Надины родители живут с нами в Праге, и за это время они стали и моей семьей. Я очень рада, что есть люди, о которых я могу заботиться и со стороны которых чувствую заботу в свой адрес, — ведь свою маму я вижу очень редко, а отца не видела с момента отъезда из России. 

Возможно, наши родители и хотели бы для нас чего-то другого, но они видят, что нам хорошо вместе, и поддерживают нас. Наверное, это лучшее отношение, которого я могла бы ждать от них. Я надеюсь, они понимают, насколько мы изменили жизнь друг друга, как нам надежно и тепло в этих отношениях, и они искренне могут порадоваться за то, что мы, несмотря на политическую ситуацию, нашли друг друга.

У меня хорошие отношения с Надиным братом, который живет в Киеве. К сожалению, мы с ним еще не виделись вживую: он не хочет уезжать из страны и продолжает там работать. Его позицию я очень уважаю и поддерживаю, стараюсь переписываться с ним на украинском языке. Пока у меня это плохо получается, потому что не хватает знаний. К сожалению, сейчас я не могу уделить должное внимание украинскому, потому что учу чешский: если учить несколько славянских языков одновременно, то я не выучу ни один. Но для меня важно и ценно уважать языковую среду большой части моей семьи, и я планирую учить украинский.

Я очень хочу больше узнать о местах, где жила Надя. Я обязательно попытаюсь получить визу в Украину — но осознаю, что это сложно и что мне, скорее всего, откажут. Во время войны это более чем понятно.

Здесь меня не оценивают по цвету паспорта

Я ни разу не сталкивалась с непониманием или хейтом ни со стороны близких Нади, среди которых много украинцев, ни среди моих родственников и друзей. Но в моем блоге много негативных комментариев: обычно их оставляют боты или гомофобы. И теперь некоторые пользователи пишут гадости по поводу нашего брака, но это тоже скорее гомофобные комментарии.

В Праге у меня были сложности с адаптацией: нужно было перестраивать огромное количество процессов, решать вопросы с документами, открыть ИП, получить справку о несудимости, перевезти вещи, правильно податься на ВНЖ. Я составляла списки, чтобы со всем справиться и не зарыться в куче дел и документов. К счастью, здесь я получила много поддержки от моей семьи и от местного русскоязычного комьюнити. 

Здесь меня не оценивают по цвету паспорта. Украинки, с которыми я общаюсь, высказывали только поддержку и понимание. Я ни разу не слышала, что делаю недостаточно или что со мной не хотят общаться только потому, что я человек из России. Мне кажется, большинство понимает, что в стране живут разные люди и что те, кто не молчал и уехал из страны, многое потеряли.

Я борюсь против дискриминации эмигрантов

Сейчас власти Чехии рассматривают законопроект о запрете получения чешского гражданства без отказа от российского. Вообще здесь можно иметь два гражданства, но для россиян, которые планируют получить паспорт, хотят ввести ограничения. 

Я выступаю против таких законов. Для этого я активно взаимодействую с чешскими политиками: просто пишу им в фейсбуке или на электронную почту. В Европе это несложно, и они всегда отвечают. Конечно, бывают и формальные ответы, но некоторые депутаты парламента вступали со мной в переписку, задавали вопросы. Было понятно, что это живые люди, с которыми можно вести диалог. И даже если их мнение радикально отличалось от моего, это была вежливая коммуникация — они были открыты к моей позиции.

В Чехии я стараюсь сохранить свою правозащитную идентичность. Если в России я не боялась выходить на митинги, понимая, что меня могут избить и посадить в тюрьму, я хочу и в новой стране бороться и не бояться, несмотря на то, что у меня есть не все права.

Для меня, как для правозащитницы, так и для человека из страны с авторитарным режимом, очень важно говорить о том, как плохо делить людей на сорта и к чему это может привести. Я против этого законопроекта, как и против закрытия границ для россиян — считаю, что это нарушение прав человека. Думаю, у людей должна быть возможность уехать из страны, если они не поддерживают режим в своем государстве. При этом за два с половиной года в эмиграции лично у меня ни разу не было проблем из-за того, что я россиянка.

Первое время, когда я только переехала и мы ходили на разные антивоенные митинги, мне было сложно смотреть, как украинское комьюнити смеется над прилетами дронов в Москве. Лично я не желаю разрушений городам, в которых я жила и которые любила. В такие моменты я не могла присоединиться к эмоциям, которые испытывали окружающие. Но я понимаю, почему в российских городах могут случаться взрывы, и хотелось бы, чтобы люди в России тоже осознавали, что, пока идет война, такое возможно и в их доме. 

При этом я разделяю позиции людей из Украины и мне не сложно дискутировать на тему войны. В нашей семье мы много обсуждаем войну. У нас одинаковые взгляды на происходящее и нет точек, где наши позиции расходятся. Безусловно, мы все очень ждем окончания войны, желаем Украине победы и делаем все возможное, чтобы помогать украинцам всеми доступными нам способами.

Наша любовь помогает нам жить

Мы с Надей познакомились, когда обе находились в большом стрессе и были травмированы войной. Но это помогло нам узнать сильные и лучшие стороны друг друга, которые стали основой для наших чувств и отношений. Наша любовь помогает нам жить и восполнять ресурсы, чтобы мы могли делать еще больше полезного, в том числе и для Украины.

После нашей свадьбы мне написали две мои подписчицы и рассказали, что в их паре одна девушка из Украины, а другая из России. Сейчас они тоже в эмиграции, ищут новый дом, но хотят вернуться в Украину. Я надеюсь, у них это получится и что война не может разделить людей, несмотря на их гражданство. 

Строить планы на будущее сейчас очень сложно, но они у нас есть. Мы планируем остаться в Чехии. Я хотела бы получить гражданство: для этого надо прожить здесь 10 лет и выучить язык. Мне нравится страна, атмосфера, люди, Прага и то, что мы можем быть опорой для Надиных родных. Но также нам нравится Португалия, и мы хотели бы проводить там больше времени. 

Конечно же, мы хотим детей. Надеюсь, что однажды они у нас появятся, и мы будем еще счастливее. Я верю, что наши дети будут жить в мире, где мы будем осознанно говорить про войну «никогда больше».

Я понимаю, что мы с Надей не будем жить в России — на территории страны, которая напала на ее дом. В ее родной Херсон постоянно прилетает. Даже если все изменится и отношения между странами будут другими, в России Надю все будет триггерить. Так что мы живем и адаптируемся здесь, планируем покупать недвижимость и растить детей. Какой смысл оформлять европейские документы, интегрироваться, обустраиваться, а потом уезжать?

При этом я верю, что Россию смогут остановить и она начнет меняться. Хоть я и не хочу возвращаться, но обязательно буду защищать права живущих в моей стране людей, бороться с режимом и содействовать тому, чтобы государство менялось в демократическую сторону.

Сообщение Я россиянка, а моя жена — украинка появились сначала на «Холод».